Крымский излом

Михайловский Александр Борисович

Контр-адмирал Ларионов оказался невысоким, чуть плотноватым мужчиной, с редеющими зачесанными набок волосами. Портрет добавляли быстрые точные движения крупных рук, и прищуренный оценивающий взгляд серых глаз. Была в нем какая-то особенная грация хищника, бойца, вожака.

Товарищи, я служу на флоте всю свою жизнь, дослужился до адмирала и Наркома военно-морского флота. Так вот, эта работа требует способности мало-мальски разбираться в людях. Я вам скажу, что увидев контр-адмирала Ларионова, я не удивился, что с первых же минут своего пребывания в нашем времени, он, убежденный в ценности нашего советского государства и правильности курса товарища Сталина, начал наносить немцам удары сокрушающей

силы. Это же можно сказать и о других командирах и бойцах соединения из будущего, которые своим участием помогли сломать хребет фашистской гадине, и перенести войну в ее логово, в Германии.

Все они, моряки, летчики, морские пехотинцы, разведчики-осназовцы, танкисты, артиллеристы, очень скоро стали настоящим ужасом для немецко-фашистских захватчиков. Ну а мы, командование Красной Армии и Рабоче-крестьянского Флота, со своей стороны делали все, чтобы и остальные советские бойцы были для врага так же страшны, как наши потомки. Разрабатывалось и принималось на вооружение новое оружие, совершенствовались уставы и боевые наставления. В минуты затишья войска проходили боевую учебу.

Но все это будет потом, а пока мы стояли в главном командном пункте авианосце моего имени, и у меня зрела уверенность, что если в прошлом наших потомков мы победили фашизм без их помощи, то теперь наша победа должна придти быстрее и с меньшими для нас потерями. Сколько жизней наших людей сберегли с их помощь - трудно даже сосчитать.

– Товарищи, этой ночью нам много предстоит сделать, но сперва...
– контр-адмирал Ларионов сделал паузу, - Но сперва, товарищ Берия, и товарищ Кузнецов, должен поставить вас в известность о том, что полчаса назад со мной на связь выходил товарищ Сталин. Верховный Главнокомандующий интересовался обстановкой, и просил как только вы прибудете немедленно с ним связаться, - контр-адмирал Ларионов, снял трубку большого красного телефона, - Здравия желаю, товарищ Сталин. Так точно, товарищи Кузнецов и Берия прибыли. Спасибо, товарищ Сталин, справимся. Вы прислали нам на помощь самую тяжелую артиллерию, - потом протянул трубку Берии, - Вас!

– Лаврентий, - донесся до Берии знакомый голос вождя, находящегося за две тысячи километров, - этот Октябрьский совершенно вывел меня из терпения своей пассивностью. Он не выполнил прямой приказ Ставки вывести флот в море и подвергнуть обстрелу Ялту. Ссылается на плохую погоду и возможность налета нэмецкой авиации. То, в какую дыру товарищ Ларионов и его авиагруппа засунули нэмецкую авиацию знают все, кроме товарища Октябрьского. А вот теперь ты скажи мне, как там с погодой?

Берия вздохнул, и ответил - Самолеты с авианосца летают, товарищ Сталин, уже где-то в течении часа, значит, товарищи потомки считают эту погоду вполне приемлемой для боевых действий.

В воздухе повисла пауза, - Товарищ Берия, передайте трубку товарищу Кузнецову!

Всем абсолютно было понятно, что идут последние минуты, когда адмирала Октябрьского называют еще товарищ, а не гражданин. Отчего все испытывали определенную неловкость, даже Берия. С таким вот тяжелым чувством трубку взял и я, непосредственный начальник проштрафившегося адмирала, - Слушаю вас, товарищ Сталин...

– Это я вас слушаю, товарищ Кузнецов, - ответил Сталин, и четко, с нажимом выговаривая каждое слово, спросил, - Так как, можно в такую погоду воевать на море, или нет? Да, или нет, товарищ Кузнецов?

– Так точно, товарищ Сталин, можно!
– словно бросаясь в ледяную воду, ответил я. Ведь эта непонятная пассивность Октябрьского каждую минуту уносит жизни наших бойцов и командиров...

– Хорошо, товарищ Кузнецов, - ответил Сталин, - и довольно об этом. Передайте трубку товарищу Берии.
– вообще этот аппарат из

будущего говорит достаточно громко, чтобы мы все слышали что говорит товарищ Сталин.
– Товарищ Берия, арестуйте бывшего командующего флота Октябрьского за неоправданную и преступную пассивность в боевой обстановке. Выясните, эта пассивность вызвана его личными качествами, или...
– в воздухе повисла тяжелое молчание, - Если вы не уверены в сотрудниках Севастопольского управления НКВД, то попросите людей у полковника Бережного. У них очень хорошо получилось с Козловым. Дураки и предатели в нашем командовании хуже врага, потому что они бьют нашей Красной Армии в спину. Товарищ Кузнецов!

– Слушаю товарищ Сталин, - я схватил трубку дрожащей от волнения рукой.

– Товарищ Кузнецов, немедленно примите командование Черноморским флотом.
– услышал я голос Сталина, - Но помните, что от обязанностей Наркома вас никто не освобождает. Крымская операция должна быть завершена в кратчайшие сроки. На ликвидацию окруженной ялтинской группировки противника даю вам двое суток. Я вам доверяю, а товарищи Берия, Ларионов, Василевский, Рокоссовский, Бережной вам помогут. У вас там собралась такая сильная команда, что с ней можно войну выиграть, а не только Крым освободить. Вы все поняли?

– Так точно, товарищ Сталин, понял.
– подтвердил я полученное приказание Верховного, - Разрешите выполнять?

– Разрешаю, и чем вы быстрее все это сделаете, тем будет лучше. Удачи вам, товарищи, и успехов!
– на секунду в воздухе повисла тяжелая пауза, - И вот еще что, товарищи командующие, краснофлотцам и командирам соединения попавшего к нам из будущего знаков различия не менять, над кораблями флаги РККФ не поднимать, временно оставить на мачтах андреевские флаги. У нас тут появилась идея, как использовать этот факт для политической дезинформации противника. Пусть поломают головы, что бы это значило и в Лондоне и в Берлине. Пока вы в море, торопиться вам некуда. До свиданья, товарищи...
– на главном командном пункте повисла глухая тишина.

Первым прервал ее Берия, - Ну вот и поговорили, товарищи, - блеснули стекла его пенсне, - как будем исполнять поручения Верховного Главнокомандующего?

Мы с Ларионовым непроизвольно переглянулись, почувствовав какую-то нутряную солидарность флотских перед чекистом. И неважно, что когда он родился, я был уже глубоким стариком, сейчас-то он, пожалуй, и постарше меня будет.

– Ну, Виктор Сергеевич, - посмотрел я на адмирала, - какая у нас программа?

– Программа у нас, Николай Герасимович, простая, - ответил тот, - мы их дерем, они визжат!
– все улыбнулись, даже Берия, - На рейде Евпатории мы оставляем отряд из вспомогательных судов и двух СКРов. Транспорт "Колхида" вот-вот снова встанет под разгрузку. Там еще осталось много приятных сюрпризов для германского командования. Дизель-электрическая подлодка "Алроса" находится на боевой позиции на траверзе Констанцы. Как вы знаете, она уже открыла свой счет на этой войне...

– Товарищ контр-адмирал, а что это за название такое странное "Алроса"?
– задал вдруг вопрос Берия.

– Лаврентий Павлович, можно из уважения к тому, что вы сделали для страны, и еще сделаете, я буду обращаться к вам по имени отчеству, как принято у нас у моряков?
– Берия кивнул, по его лицу было видно, что он ошарашен и польщен таким отношением к себе. Ведь до сих пор его, всесильного наркома внутренних дел, с его весьма специфической репутацией, все только боялись. Так все же что у них там случилось в будущем, такого? Ведь Ларионов это не из страха сказал, а с истинным уважением. Жаль, что я не воспользовался возможностью расспросить майора госбезопасности Санаева обо всем еще в самолете.