Крымский Ковчег
Шрифт:
– Не люблю чувствовать себя идиотом.
– В этот раз у тебя есть компания. Небольшая, но, надеюсь, нехудшая…
Вечером Кривой все-таки уехал домой. В приюте было хорошо, но он чувствовал, что ему нужно побыть одному и для начала выспаться в собственной постели. Квартира на Петроградке встречала плохо. Девушка, которой полагалось ждать, ждать устала. Что радовало, устала без обид, в холодильнике было чем поживиться, а на телевизоре висела записка: «Когда поймешь, позвони!»
Старого, в меру скрипучего дивана и банки пива из холодильника
Снилось тревожное, и Михаил все время просыпался, но стоило снова закемарить, как сон с точностью фирменного плеера продолжался с того же места, на котором оборвался.
Во сне Михаил все-таки доезжал до стены подземелья, и ждала его там женщина со стрижкой под мальчика. Смуглая блондинка была не просто красивой. По крайней мере во сне Михаилу казалось, что не только женщина ждала его, но и он ее. Причем всю сознательную жизнь.
Когда он проснулся уже в четвертый раз, причем как раз в тот момент, когда до блондинки оставалось только руку протянуть, Михаил решил бороться с навязчивыми снами радикальным методом, тем более что время упорно не хотело двигаться – Миша засыпал и просыпался, а часовая стрелка все никак не могла добраться хотя бы до цифры три. Кривой оделся и спустился к своему грузовичку. В конце концов – почему бы и не сделать это снова, и сделать это сейчас, тем более что в три часа ночи в подземелье под приютом было так же светло, как и днем.
Реальность всегда жестче, причем как-то обухом в лоб, будто нельзя человека вытащить из фантазий более гуманным способом. Уже подъезжая к приюту, Кривой вспомнил – Лифт поедет только с директором. Так устроен. Миша возвращаться не стал. Заехал во двор и решительно направился к директорскому кабинету. Ни один из охранников на него даже не глянул – тоже невидаль, приехал человек в три часа ночи к директору, значит, человека ждут.
Дверь открылась с такой готовностью, будто за ней стоял швейцар в ожидании чаевых. Роль швейцара выполнял Ефим Маркович.
– Не спится?
– Вижу, что не мне одному. Вы меня ждали.
– Ждал. Нужна компания или отправишься сам?
Книжный шкаф отошел в сторону, коридор, Лифт…
– Попробуешь? – Директор пропустил Кривого вперед.
– Серьезно?
– Почему нет? До сих пор он открывал створки только передо мной и моим отцом. Военные спецы считают, что это как-то связано с генетическим кодированием. Но это не мешает им примерно раз в неделю пытаться открыть его с кем-то другим. Чем ты хуже?
– Что нужно сделать?
– Просто положить ладонь на двери.
Металл не холодил, Кривому показалось, что узор под ладонью сдвинулся, подстраиваясь под линии его руки. Миша обернулся к директору:
– Забавные ощущения, но пока ничего.
– Точно?
Кривой повернулся к Лифту. Он держал руку перед пустотой – кабина открылась, хотя он по-прежнему чувствовал ладонью поверхность дверцы.
– У меня получилось.
– Получилось.
– Значит, дело не в генетике. – Михаил догадывался в чем дело. Кое-что изменилось в Михаиле Кривом, и это что-то ему нравилось.
Михаил спустился в подвал в одиночестве. Ему хотелось верить, что директор не расскажет военным, что появился еще один ключ от подземного хозяйства.
Поначалу все происходило как во сне – он никого не встретил и удалялся от Лифта, понимая, что в принципе все равно, в какую именно сторону идти. По какому-то наитию снял ботинки, стянул носки. Встал босыми ногами на мозаику пола – не холодный и даже будто не каменный. Грани плиток не ранили, наоборот, Михаилу казалось, что он идет по огромному мягкому махровому полотенцу. Идти было так хорошо, что Кривому даже стало почти все равно, куда и сколько, лишь бы идти.
До стены он все равно не добрался – дошел до границы, той самой, за которой точно есть что-то еще. Просто в нескольких метрах от него воздух перестал быть прозрачным, Мише такого видеть еще не доводилось: можно было подумать, что этот туман проходил службу в Советской армии и не один день убил на занятиях по строевой подготовке, по крайней мере, команду «смирно» туман освоил на отлично – стоял сплошной стеной по линеечке.
Кривой не удержался – прикоснулся. Погрузил руку. Ничего. Туман не стал менее густым и вообще никак не отреагировал. Со стороны довольно жутко смотрелось – будто руку оттяпали. Кривой перестал думать и шагнул вперед – в его сне тумана не было, но – «мы не привыкли отступать». Задержать дыхание Михаил не сообразил, поэтому успел попытаться вдохнуть – и почти задохнуться тоже успел. Дышать было просто нечем, будто он шел не в тумане, а находился в вакууме. Спасло Кривого то, что он продолжал идти, а идти было недолго – метров десять. Туман кончился, начался нормальный воздух, появился нормальный свет – слабенький, какой бывает в больших городах на рассвете, когда небо затянуто облаками и солнца не видать, но новый день приходит – и становится все светлее и светлее.
– Здесь уже утро…
Миша с трудом сфокусировал взгляд на говорившем, точнее, говорившей. Туман, через который он только что прошел, вероятно, оказывал какое-то психотропное действие. Он ожидал чего угодно, но только не офиса. Огромные окна в пол, стол, кресла и менеджер. Топ-менеджер.
– Здесь – это где? Мы знакомы? – Если не обращать внимания на деловой костюм, перед Кривым сидела женщина из его сна. Что-то в ней было такое, что мешало назвать ее девушкой. Ни одна морщина не предала ее, и все же.
Короткостриженая смуглая блондинка вышла из-за стола, каким-то неуловимым движением бедер обогнув это препятствие. Протянула руку для пожатия. Мужчины так не умеют – это не просто приглашение к знакомству – тут и обозначение дистанции, и обещание, но главное – в самом пожатии. Узкая ладонь оказалась неожиданно крепкой.
– Мария. А вы – Михаил.
– Вы не ответили.
– Простите. Отвечаю. Во-первых, мы не знакомы, во-вторых, сейчас вы находитесь в Гонконге, в моем офисе. Посмотрите на город, тем, у кого нет страха высоты, – нравится.