Крыса из нержавеющей стали
Шрифт:
– Бренди. Эрзац земного, но все же не этот местный растворитель пластмассы.
– Сгинь… ты…
Я мучительно подбирал выражения покрепче из своего межзвездного лексикона, пытаясь выбить рюмку у него из руки.
Он одурачил меня поднял ее и без малейшего раздражения выпил.
– Это что, новый язык для обращения к высшим офицерам Специального Корпуса? – спросил он.
Он вновь наполнил рюмку.
– Похоже, что мы забыли все порядки, совсем разболталась организация. У нас ведь все позволено.
Он опять было собирался
– Зачем вы сделали это? – спросил я, все еще раздираемый страстями.
– Потому что ты это не сделал, вот почему. Операция закончена, ты выиграл ее. До сих пор у тебя был испытательный срок, а сейчас ты получаешь звание полного агента.
Он залез в карман и вытащил маленькую золотую звездочку, сделанную из бумаги, аккуратно лизнул ее и торжественно прикрепил спереди на рубашку.
– Силой данной мне власти, продекламировал он, произвожу тебя в полные агенты Специального Корпуса.
Итак, я достиг вершины карьеры. Я засмеялся. Это был абсурд.
– А я думал, что уже выбыл из команды, – сказал я ему.
– Я не получал твоей отставки, сказал Инскипп. – Да это и не имело бы значения. Ты не можешь выйти из Корпуса.
– Да. Но ведь я получил ваше сообщение о своем увольнении. Или вы забыли, что я украл корабль, а сигнал управления, посланный от вас, должен был меня взорвать? Если я сижу здесь, то только потому, что успел вытащить заряд.
– Да ничего подобного, мой мальчик, – сказал он.
Он откинулся, потягивая свою вторую рюмку.
– Ты так настаивал на преследовании этой красотки Ангелины, что я подумал, что ты можешь позаимствовавать корабль до того, как мы дадим его тебе сами. Корабль, который ты взял, имел запал, вставленный, как и всегда в таких случаях, запал, а не заряд, был установлен так, чтобы взорваться через пять секунд после того, как его удалят. По моему мнению, это придает определенную независимость мышлению перспективных агентов.
– Значит, все это было подстроено? – проворчал я.
– Можно сказать, что так. Но я предпочитаю термин «упражнение на ученую степень». Таким способом мы узнаем, будут ли наши «отловленные» новички действительно посвящать всю оставшуюся жизнь борьбе за закон и порядок. И они узнают тоже. Мы не хотим, чтобы впоследствии были сожаления о выбранном пути. Ты узнал про себя, Джим?
– Узнал кое-что. Я еще не совсем уверен, что все, – сказал я.
Я не решался пока заговорить о мучившем меня вопросе.
– Это была прекрасная операция. Ты проявил большую фантазию в достижении цели.
Затем он нахмурился.
– Но это дело с банком я не одобряю. У Корпуса есть все необходимое, в чем вы нуждаетесь…
– Те же самые деньги, – сказал я. – Откуда их Корпус берет? От планетарных правительств. А где берут они? Налоги, конечно. А я взял их прямо из банка. Страховое общество оплатит банку убытки, затем объявит о меньшей прибыли за этот год, выплатит меньше налога правительству и в результате все тоже, что
Инскипп с такой логикой был хорошо знаком и не удостоил меня ответом. Я все еще не решался спросить об Ангелине.
– Как вы нашли меня? – спросил я. – Ведь на корабле не было жучка.
– Наивное дитя природы, – сказал Инскипп.
Он поднял руки в притворном ужасе.
– Или ты действительно думаешь, что на наших кораблях нет жучков? Они установлены так, что их нельзя найти, если не знаешь, где искать. Для твоего сведения, внешняя дверь космошлюза содержит сложную передающую систему, с помощью которой мы точно определяем расстояние.
– Почему же я не слышал его?
– Потому что он не передавал. Я должен добавить, что дверь содержит и приемник. Передача ведется только в случае получения соответствующего сигнала. Мы дали тебе возможность достичь места назначения, а затем отследили. Ты потерялся на некоторое время во Фрейбурбаде, но потом мы напали на твой след в госпитале, где ты устроил розыгрыш с трупами. Мы помогли тебе там. Госпиталь был глубоко возмущен, но мы их успокоили. После этого мы взяли под наблюдение хирургов и соответствующее оборудование, так как следующий твой шаг был очевиден. Я надеюсь, что тебе будет приятно узнать, что ты носишь микропередатчик в грудине.
Я посмотрел на грудь, но ничего не сказал.
– Подвернулась слишком хорошая возможность, чтобы ее упустить, – продолжал Инскипп. – Однажды ночью, когда ты крепко спал от снотворного, а милый доктор дорвался до алкоголя, который мы подсунули в одну из продуктовых посылок, наш хирург Корпуса сделал маленькую операцию.
– И потом вы следили за каждым моим шагом?
– В общем, да. Но ты мог бы вести себя по-другому, если бы знал, что мы здесь.
– Тогда почему же вы пришли? – огрызнулся я. – Я ведь не «свистал всех наверх».
Это был для меня важный вопрос, и Инскипп подумал, прежде чем ответить.
– Это верно, – сказал он.
Он потягивал бренди.
– Я люблю, чтобы у новичка, сидящего на привязи, была достаточно длинная веревка, но не настолько, чтобы он на ней удавился.
Что я мог сказать?
Его голос стал мягким и сочувствующим.
– Арестовал бы ты ее, если бы мы не пришли?
– Не знаю, – честно ответил я.
– Хорошо, что я сделал по-своему, черт возьми.
Он со злостью ругнулся.
– А то бы сейчас наша мультиубийца уже сбежала бы.
– Отпусти ее! – крикнул я.
Я схватил его за куртку и набросился на него.
– Отпусти ее, я тебе говорю!
– И ты хочешь вернуть ее к прежнему образу жизни? – спросил он.
Хочу ли я? Я не мог ответить. Я думал об этом, а он поправлял складки своей куртки.
– Тяжелая для тебя ситуация, – сказал он.
Он прикончил содержимое рюмки.
– Линия между добром и злом, правотой и неправотой может быть очень тонкой, а при эмоциональном возбуждении ее почти невозможно увидеть.