Крысолов. На берегу
Шрифт:
Старик удивленно взглянул на него:
— Но ведь есть пароходная линия от Сен-Мало.
Врач пожал плечами.
— Это слишком близко к фронту. Возможно, туда идут только воинские составы. — Он поколебался, потом пояснил: — Кажется, боши перешли Сену возле Реймса. Только небольшие силы, понимаете. Их легко будет отбросить. — Последние слова прозвучали не слишком уверенно.
— Плохая новость, — негромко сказал Хоуард.
— В этой войне все новости плохи, — с горечью ответил врач. — В недобрый час Франция дала втянуть себя в эту историю.
Он повернулся и пошел к лестнице. Хоуард спустился следом, взял в ресторане
Ронни стоял у окна и смотрел на улицу.
— Там у вокзала сколько машин, сколько грузовиков! — оживленно сказал он. — И пушки! Настоящие пушки, с тягачами! Можно, мы пойдем посмотрим?
— Не теперь, — ответил старик. — Тебе уже пора спать.
Он дал детям на ужин печенье и налил молоко в стаканчики для зубных щеток; у Шейлы жар как будто спал, и она без особых уговоров выпила молоко. Потом надо было уложить Ронни на большой кровати рядом с сестрой. Мальчик спросил:
— А где моя пижама?
— На вокзале, — ответил Хоуард. — Пока ложись для разнообразия в рубашке. А потом я пойду и принесу твою пижаму.
Он превратил это в игру, раздел детей, уложил на большой кровати, положив между ними валик, и заботливо укрыл одеялом.
— Теперь будьте умницами, — сказал он. — Я только схожу за вещами. Свет я не погашу. Ведь вы не станете трусить?
Шейла не ответила; она уже почти уснула, свернувшись клубком, красная, растрепанная. Ронни сказал сонным голосом:
— А завтра мы пойдем смотреть пушки и грузовики?
— Если ты будешь умницей.
Он оставил их и спустился в вестибюль. В ресторане и кафе народу стало больше прежнего; в такой толчее не было надежды найти кого-нибудь, кто помог бы управиться с багажом. Хоуард протолкался к дверям и вышел на улицу, его озадачила и не на шутку тревожила обстановка в городе.
На площади перед вокзалом скопились грузовики, пушки и несколько легких танков. Большинство пушек было на конной тяге; лошади запряжены и, похоже, готовы хоть сейчас двинуться в путь. Вокруг в темноте громыхали грузовики, слышались окрики и ругань на протяжном южнофранцузском наречии.
И в самом вокзале полно солдат. Тесно сидят на корточках на грязном асфальте платформ, прислонились к чему попало, курят и устало сплевывают в полутьме. Хоуард прошел к платформе прибытия, пытаясь в этой человеческой каше отыскать свои вещи. Он нашел металлический футляр с удочками и саквояж; большой чемодан исчез; и никакого следа вещей, сданных в багаж.
Он и не надеялся, что все вещи останутся в целости, но потеря чемодана всерьез его огорчила. Конечно, когда он доберется до Парижа, багаж он найдет в камере хранения, хотя бы и через полгода. Но чемодан, очевидно, украли; или, может быть, его убрал в безопасное место какой-нибудь усердный служащий. Но в такой обстановке это маловероятно. Надо будет еще поискать утром; пока что дети обойдутся одну ночь без пижам. Он вернулся в гостиницу и поднялся в номер.
Дети спали; Шейла разметалась в жару и почти совсем раскрылась. Хоуард осторожно ее укрыл и спустился в ресторан: может быть, найдется что-нибудь поесть. Усталый официант наотрез отказался его обслужить, в гостинице не осталось ничего съестного. Хоуард купил в кафе бутылочку коньяку, снова поднялся к себе и поужинал разбавленным коньяком с куском хлеба. Потом он кое-как устроился на ночь в кресле — надо было поспать; его мучила тревога: что-то принесет завтрашний день… Только одно утешало — удочки нашлись, они в целости и сохранности.
Рассвет начался около пяти и застал Хоуарда в кресле — он все еще дремал в неудобной позе, покрывало, которое он взял с кровати, наполовину сползло. Вскоре проснулись дети и принялись болтать и играть в постели; старик пошевелился, с трудом выпрямился в кресле. Потер ладонью лоб и щеки; чувствовал он себя совсем больным. Но дети требовали внимания, и он поднялся и помог им в неотложных делишках.
Уснуть больше не удалось: по коридорам уже топали взад-вперед. Под окном, на вокзальной площади грузовики, пушки и танки тоже пришли в движение. Скрежет стальных гусениц, рев выхлопных труб, бряцанье сбруи, топот подков — все сливалось в симфонию войны. Хоуард вернулся к детям; Шейле стало лучше, но она была еще явно нездорова. Он поставил около кровати таз и вымыл девочке лицо и руки; потом причесал ее — в саквояже оказался карманный гребешок, одна из немногих оставшихся у него туалетных мелочей. Потом измерил девочке температуру, термометр поставил под мышку — побоялся, как бы она его не разгрызла, если возьмет в рот.
Температура оказалась на градус выше нормальной; Хоуард тщетно пытался вспомнить, сколько надо присчитывать, когда термометр ставят под мышку, а не в рот. Впрочем, это не столь важно, все равно девочку надо подержать в постели. Он поднял Ронни, помог ему умыться и оставил одеваться; умылся и сам и позвонил горничной. Он был небрит, но это могло подождать.
Горничная вошла и вскрикнула, увидев кресло и покрывало.
— Мсье так спал? — спросила она. — Но ведь на кровати хватило бы места для всех.
Старик слегка растерялся.
— Девочка больна, — сказал он. — Когда ребенок болен, ему нужен простор. Мне было вполне удобно.
Взгляд женщины смягчился, она сочувственно прищелкнула языком.
— Вечером я вам достану еще матрас, — сказала она. — Будьте спокойны, мсье, я вас уж как-нибудь устрою.
Он заказал кофе, булочки и джем, горничная вышла и вскоре вернулась с полным подносом. Когда она поставила все это на туалетный столик, Хоуард отважился спросить:
— Мне надо пойти с утра поискать мои вещи и кое-что купить. Мальчика я возьму с собой; это не надолго. Вы подойдете к девчурке, если услышите, что она плачет?
Горничная широко улыбнулась.
— Ну конечно. Да вы не торопитесь, мсье. Я приведу la petite [14] Розу, и она поиграет с вашей девочкой.
— Розу? — переспросил Хоуард.
И потом добрых десять минут стоял и слушал длинную семейную историю. «Крошке» Розе восемь лет, это племянница горничной, дочь брата, брат живет в Англии. Уж наверно, мсье его встречал. Его зовут Тенуа, Анри. Тенуа. Он служит официантом в отеле «Диккенс» в Лондоне, на Рассел-сквер. Он вдовый, вот она и взяла крошку Розу к себе. И так далее, минута за минутой.
14
маленькую; здесь — крошку (фр.)