Крысолов

Шют Невил

— Дорогая моя, что случилось? Какая-то дорожная авария?

Она засмеялась не совсем естественным смехом.

— Это англичане, мсье, — сказала она. — Был воздушный налет. Среди дня, мы как раз были в Бресте. И меня ранили англичане, мсье.

Поспешно подошла мадам Арвер, принесла рюмку коньяку. Потом увела девушку на кухню. Хоуарда оставили на лугу, он сидел и смотрел на запад.

Дети едва ли наполовину поняли, что произошло.

— Это гадкие самолеты ранили Николь, да, мсье? — сказала Шейла.

— Да, — подтвердил старик. — Хорошие самолеты так не делают.

Девочке вполне довольно было такого объяснения.

— Наверно, это был очень, очень гадкий самолет, раз он ранил Николь.

Все с ней согласились.

— Гадкие самолеты немецкие, а хорошие — английские, — сказал Ронни.

Хоуард не стал объяснять, что тут все не так просто.

Потом из дому вышла Николь, очень бледная, с аккуратно забинтованной рукой. Мадам Арвер увела детей на кухню ужинать. Хоуард спросил Николь, что же с рукой.

— Пустяки, — сказала она. — Когда падают бомбы, из окон вылетают все стекла. Вот меня и ранило осколком.

— Я очень, очень огорчен.

Николь обернулась к нему.

— Никогда бы не поверила, что на улицах может быть столько стекла. Прямо горы. И пожары… всюду горят дома. И пыль, повсюду толстый слой пыли.

— Но как вы попали под бомбежку?

— Так уж вышло. Мы ездили на машине в Леконке, там позавтракали и повернули обратно. Когда проезжали через Брест, Аристид решил зайти в банк, а я хотела купить зубной порошок и еще кое-что… всякую мелочь. И пока Аристид был в банке, а я в магазине на Сиамской улице, это случилось.

— Что случилось? — спросил Хоуард.

Николь пожала плечами.

— Самолет промчался над самой крышей, совсем низко, даже видно было номер на фюзеляже, и по знакам на крыльях понятно, что это английский самолет. Он сделал круг над гаванью и сбросил бомбы около военного порта, а потом налетел еще один, и еще… очень много. По-моему, они бомбили немецкие суда. Но некоторые сбрасывали бомбы не сразу, а одну за другой, и несколько штук разорвались прямо в городе. Две бомбы попали в дома на Сиамской улице, три или четыре на улице Луи Пастера. А когда бомба попадает в дом, он весь разваливается, мсье, только и остается куча обломков, футов пять, не выше. И пожары, и тучи дыма, и пыль, и стекло… всюду стекло…

Короткое молчание.

— Много людей пострадало? — спросил наконец Хоуард.

— По-моему, очень много, — сказала Николь.

Старик был подавлен. Неужели же никак нельзя избежать подобных ошибок… Он безмерно огорчился за Николь и даже растерялся.

Немного погодя она сказала:

— Не расстраивайтесь из-за меня, мсье Хоуард. Право, со мной ничего страшного не случилось, и с Аристидом тоже. — Она коротко засмеялась. — Зато я, можно сказать, видела британскую авиацию в действии. Сколько месяцев я жаждала на это посмотреть.

Он покачал головой, не в силах что-либо сказать. Николь коснулась его руки.

— Много бомб упало в военный порт, — мягко сказала она. — Две или три попали не туда, куда надо, но это ведь не нарочно. Я думаю, немецким кораблям досталось. — И, помолчав, прибавила: — Я думаю, Джон был бы очень доволен.

— Да, — с усилием вымолвил Хоуард, — я полагаю, он был бы доволен.

Николь взяла его под руку.

— Пойдемте в гостиную, выпьем немножко перно, и я расскажу вам про Жан-Анри.

Они вошли в дом. Аристида там не было; Хоуард и девушка сели в гостиной. Старик по-прежнему был угнетен и расстроен; Николь налила ему перно, подбавила воды. Потом налила немного и себе.

— Так вот, о Жан-Анри, — сказала она. — Сам он не будет в этом участвовать. Аристид не допустит этого из-за Мари. Но в Леконке есть один молодой человек, Симон Фоке, он перевезет вас на лодке.

Сердце старика сильно забилось, но он только спросил:

— Сколько же лет этому молодому человеку?

Николь пожала плечами.

— Двадцать, а может быть, и двадцать два. Он голлист.

— Что это значит?

— В Англии при вашей армии находится такой генерал де Голль, один из наших молодых генералов. Во Франции его почти не знали, но теперь он готовится продолжать борьбу оттуда, из Англии. Наше правительство в Виши его не одобряет, но многие наши молодые люди хотят присоединиться к нему; кто бежит через Испанию, кто на лодках через Ла-Манш. Вот и Симон Фоке тоже хочет переплыть Ла-Манш, он рыбак и прекрасно управляет лодкой.

— Но немцы, безусловно, перережут все пути.

Она кивнула.

— Всякое регулярное сообщение давно прервано. Но на лодках пока еще разрешается рыбачить вдоль побережья и возле острова Уэссан. Надо будет что-то придумать.

— Где же он возьмет лодку? — спросил Хоуард.

— Аристид это устроил. Жан-Анри даст Симону одну свою ледку напрокат для рыбной ловли, а Симон ее украдет и сбежит в Англию. Жан-Анри сам заявит в полицию и немцам, что у него украли лодку. Но Аристид тайком ему заплатит. А вы, если у вас хватит денег, заплатите Аристиду.

Старик кивнул.

— Сколько нужно заплатить?

— Пять с половиной тысяч франков.

Хоуард задумался. Потом достал из кармана бумажник, открыл и со стариковской обстоятельностью стал изучать какую-то бумагу.

— У меня на аккредитиве осталось, как я понимаю, сорок фунтов, — сказал он. — Этого хватит?

— Думаю, что да. Аристид хочет получить с вас все, что только можно, ведь он крестьянин, мсье, понимаете. Но он хочет нам помочь и не станет из-за денег все портить.