Крыжовенное варенье
Шрифт:
Дверь скрипнула, на кухню вместе с ритмичными ударами многопудового металла прорвался наследник. Он старался держаться ровно и говорить четко:
— Предки, а вам погулять не надо?
Открыл дверцу холодильника, вытащил еще одну упаковку пива. Ответа так и не последовало.
А что тут ответишь. Предлагала ведь Мария Алексеевна оставить их с мужем в покое и отправиться всем молодым в загородный дом. Но Сережка ни в какую. Говорит, итак собрать всех трудно, за лето отвыкли друг от друга. За пятьдесят километров на электричке никто не потянется. А на машинах… Это тогда кому-то утром не похмеляться, — кто ж на себя такую обузу взвалит?!
Откровенность отпрыска, который в нынешнем странном году с тремя нулями вдруг начал громко заявлять о своем взрослении, поначалу повергла в шок. Супруг с перепуга даже предложил самим уехать на дачу. Но мудрая и властная женушка возразила:
— Нечего прихотям потворствовать! Иначе через пару лет окончательно на голову сядет.
Сговорились даже принять участие во всеобщем веселье. Пивка с молодежью попить, поболтать… «Скосить за корешей», — так или примерно так сказал бы, наверное, Сережка.
Но «косить» расхотелось сразу же, как только первые визитеры переступили порог. Нет-нет, сережек (экая омонимия с прозванием единственного дитяти) в носу да пупках и радужных ирокезов не наблюдалось. Все были скромные, вежливые: здоровались, вытаскивали из пакетов принесенные к столу бутыли да салаты. С удовольствием разглядывали картины на стенах и сами, первые, завели с «предками» беседу о Гумилеве. Именно эта тактичность, да сдержанность и навеяла на Чижовых-старших неимоверную скуку. Ушли на кухню, включили телевизор и закрыли дверь. Уж о чем, о чем, а о Гумилеве им говорить со студентами совершенно не хотелось.
— А ты знаешь, Калиостро ведь на самом деле приезжал в Россию. Я на днях Светлане Артемьевне звонила, — сообщила Мария Алексеевна мужу, когда «Формулу любви» прервали на рекламную паузу. — А той, в свою очередь, звонил Валентин Николаевич. Он уже вернулся в Петербург и сразу же, как эксперт, угодил на раскопки. Его вызвали в бывшее имение попечителя императорских театров Елагина, теперь там расположен Центральный парк культуры и отдыха. Живописнейшее место. Остров, высоченные лиственницы.
— Ну, что ты мне рассказываешь, — перебил супруг, — я ж был в этом Це-Пэ-Ка-О. Там офис Попова, что оценкой предприятий занимается.
— А, точно, ты рассказывал про Попова. А историю парка знаешь?
Чижов-старший пожал плечами:
— Откуда ж!
Мария Алксеевна достала из хлебницы сдобу с курагой и начала кромсать огромным ножом.
— Так вот. В начале девятнадцатого века это место выкупил сам император, Александр I, для своей матери, императрицы Марии Федоровны. Старенькая она уже была, трудно выезжать в загородную резиденцию. А на острове, средь природы, находила отдохновение. Именно для нее в 1822 году на восточной стороне был сооружен «Павильон под флагом». Видел его?
— Видел. И даже знаю, что назван он так, потому что при встрече высоких гостей над куполом павильона поднимали Андреевский стяг. А у тебя-то откуда познания?
— Так Светлана Артемьевна хвасталась новой работой своего друга, как всегда с историческими ремарками… — Мария Алексеевна тяжело поднялась с диванчика, подошла к плите, зажгла конфорку и подвинула на нее чайник. — Но до сих пор никто даже не предполагал, что на месте павильона раньше существовало иное строение.
Снова громкая музыка и Сережка, просочившийся в дверь:
— Мам-пап, у нас хавка закончилась, я возьму помидорчиков-огурчиков…
— Давай порежу, салатик сделаю, — предложила хозяйка. Но сын скорчил гримасу:
— Да, ну, так слопаем, — вытащил овощи из холодильника вместе с лотком и скрылся.
— Сережа! Сережа! А помыть? — пыталась кричать ему вдогонку мать. Да где там! Разве этакий регтайм перешибешь?!
— У них в желудках уже все проспиртовано, — любая бацилла помрет, — пытался утешить супругу Станислав Евсеевич. — Да и не покупные овощи-то, с собственной грядки, — не страшно. Давай, лучше рассказывай дальше про раскопки в Питерском парке.
Никогда прежде Чижов-старший не интересовался так живо «культурными новостями». Давно закончилась рекламная пауза. По телевизору снова пошел любимый фильм. Но смотреть его как-то расхотелось.
— Ну… Имение то, вернее, здание, ну, «Флигель под флагом», — все же Мария Алексеевна была несколько растеряна и расстроена, даже немного жалела, что отговорила мужа от поездки на дачу. — Короче, под флигелем раскопали старый фундамент, похоже, на том месте прежде стояло нечто типа ротонды, такого круглого павильона с колоннами. До сих пор под фундаментом сохранился подвал. И Валентину Николаевичу посчастливилось быть одним из первых, кого в этот подвал впустили.
— А там — скелеты и крысы, — пытался разрядить обстановку супруг. Засвистел чайник. Мария Алексеевна выключила газ, долила кипяток в заварку.
— Да, нет. Там, среди пыли и обвалившихся камней — старинные сосуды и латунный кастет. Светлана Артемьевна говорит, что Старков даже слезу пустил, когда их увидел. Представь только, он прикоснулся к предметам, к которым до него никто не дотрагивался больше двух столетий, с Екатерининских времен практически.
— А наша мисс Марпл сама видела, как Валентин Николаевич плакал?
— Нет, но слышала, как дрожал его голос во время рассказа.
Кажется, обстановка была несколько разряжена. И, возможно, жизнь предков вошла бы в свое обычное русло, если бы не очередной инцидент.
На кухне было душно и Станислав Евсеевич распахнул окно не чуть-чуть, вертикально, а на весь позволяемый фрамугой горизонтальный угол. Рядом с кухней находилась большая комната и балкон, куда гости выходили курить. И вот с этого самого балкона послышались два девичьих голоса:
— Свет, ну, не думаю я, что у Мишки роман с Сыроежкиной. Сколько ему лет, и сколько ей! Она ж ему в матери годится!