Ксеноцид
Шрифт:
— Львица, защищающая собственных детенышей.
— Я так считаю.
— Или же бешеная собака, пожирающая наших детей?
Квара замолчала, обдумывая.
— А может, и то, и другое? Почему бы нет? Десколада пытается регулировать климат этой планеты. Но люди становятся все более опасными. Для нее именно мы являемся взбесившейся собакой. Мы выкорчевываем растения, являющиеся элементом ее системы управления; садим собственные, которые на указания десколады никак не реагируют. Из за нас некоторые pequeninos ведут себя странно, они уже не слушаются. Мы сжигаем
— И поэтому старается с нами покончить.
— Это ее привилегия! Ну когда же вы поймете, что у десколады есть свои права?
— А у нас — нет? Или же у pequeninos?
Квара вновь прервала поток слов. Никаких немедленных контраргументов. Все это давало надежду на то, что она и вправду слушает.
— А знаешь, Миро?
— Что?
— Они сделали правильно, что прислали тебя.
— Правда?
— Потому что ты не один из них.
«Это факт», — подумал Миро. "Уже никогда не буду «одним из».
— Вполне возможно, что нам не удастся договориться с десколадой. И вполне возможно, что она является искусственным творением — биологическим роботом, реализующим свою программу. Но может — и нет. Только они же не позволят мне проверить.
— Что ты сделаешь, если тебя пустят в лабораторию? — озабоченно спросил Миро.
— Не пустят, — махнула рукой Квара. — Если ты на это рассчитываешь, то, видимо, не знаешь Эли с мамой. Они посчитали, что мне доверять нельзя — и конец. Ладно. А я посчитала, что нельзя доверять им.
— Целые виды могут погибнуть из-за семейной гордыни.
— Ты и вправду так считаешь, Миро? Гордыни? Разве мною не ведет что-то более благородное?
— Наша семейка исключительно горда.
— Впрочем, совершенно не важно, что ты думаешь. Я руководствуюсь совестью, называй ее гордыней, упрямством или чем хочешь другим.
— Я тебе верю, — сказал Миро.
— Вот только верю ли я тебе, когда ты говоришь, что веришь мне? Все это ужасно запутано. — Квара повернулась к терминалу. Иди уже, Миро. Я пообещала, что подумаю над этим. И слово свое сдержу.
— Посети Садовника.
— Об этом я тоже подумаю. — Пальцы зависли над клавиатурой. — Ведь это же мой приятель, и тебе это хорошо известно. Не бессердечная же я. Конечно приду, обязательно.
— Хорошо.
Он направился к двери.
— Миро, — позвала она его.
Парень обернулся и ждал.
— Спасибо. Ты не угрожал, что эта ваша программа вломится в мои данные, если я сама не предоставлю их вам.
— Понятное дело, что такого и не будет.
— Но ты же знаешь, что Эндрю мне бы стал угрожать. Все принимают его за святого, а на самом деле он издевается над людьми, которые с ним не согласны.
— Он не грозит.
— Я сама видела.
— Он предостерегает.
— Ну извини. Разве имеется какая-то разница?
— Да, — решительно сказал Миро.
— Единственная разница между предостережением и угрозой состоит в том, кто предостерегает.
— Нет, разница в том, как человек это предостережение понимает.
— Уйди, — сказала Квара. — У меня масса работы, даже если я всего лишь размышляю. Поэтому, уходи.
Миро открыл дверь.
— Но спасибо, — прибавила сестра.
Миро закрыл дверь.
И сразу же у него в ухе запищала Джейн.
— Как вижу, ты решил не говорить ей, что я уже расшифровала ее файлы.
— Так, — вздохнул Миро. — И теперь чувствую себя сволочью. Она благодарила меня за то, что я не стал угрожать ей тем, что уже сделал.
— Это сделала я.
— Мы: ты, я и Эндер. Банда обманщиков.
— Она и вправду подумает?
— Возможно, — буркнул Миро. — А может уже подумала и решила сотрудничать, а сейчас ищет только повод. Или же решила не сотрудничать, а сказала лишь затем, чтобы сделать мне приятное, потому что ей меня жалко.
— И как ты думаешь, что она сделает?
— Понятия не имею, что она сделает. Знаю, что сделаю сам. Мне будет стыдно всякий раз, когда вспомню, как позволил ей поверить, что уважаю ее тайну. И в это же время мы стянули ее файлы. Иногда я сам себя не считаю хорошим человеком.
— Ты наверное заметил, она тоже ведь не сказала, что самые важные свои открытия держит вне компьютерной системы. Единственные файлы, до которых мне удалось добраться, это никому не нужный мусор. Так что, она тоже не была с тобой откровенна.
— Все так, но ведь она же фанатичка, абсолютно не имеющая чувства равновесия или пропорции.
— Это многое объясняет.
— И некоторые черты можно посчитать типичными для нашей семейки, — объяснил Миро.
На сей раз Королева Улья была сама. Возможно, она была чем-то усталой… Копуляцией? Отложением яичек? Казалось, что она это делает беспрерывно. У нее не было выбора. Теперь, когда работницы патрулировали границы человеческой колонии, королеве пришлось производить из в больших количествах, чем планировала ранее. Они не требовали обучения — быстро достигали зрелости, овладевая знаниями взрослых особей. Но весь процесс копуляции, откладывания яиц, появления личинок и их пребывания в коконах требовал времени. Несколько недель на одну взрослую работницу. По сравнению с отдельно взятым человеком, королева производила ошеломительные количества молоди. Но по сравнению с городом Милагре с его более тысячей женщин репродуктивного возраста, в колонии жукеров имелась всего лишь одна способная рожать самка.
Эндера беспокоило то, что имеется только одна королева. А вдруг с ней что-то случится? Зато королева улья с явным беспокойством размышляла о людских существах, у которых была лишь малая горстка детей. А если с ними что-то произойдет? Оба вида для защиты генетического наследства пользовались комбинацией выкармливания и чрезмерности. Люди располагали чрезмерным количеством родителей, которые впоследствии выкармливали малочисленное потомство. У королевы улья же имелось чрезмерное количество потомства, которое впоследствии кормит родительницу. Каждый из видов нашел собственную стратегию равновесия.