Ксенофоб
Шрифт:
И еще в одном я убедился: все происходящее здесь — заговор международного, если не межмирового масштаба. И меня вновь угораздило влезть в историю по самые уши — не вытянешь.
Червь ускорил движение.
— Беги, Бреннер! — донесся до меня далекий голос Джо.
И я побежал.
XVIII
БОЙ ЗА СТАНЦИЮ П.-Д.
Так быстро и нелепо я не бегал никогда прежде. Я даже и подумать не мог, что сумею развить подобную скорость в столь неудобном для бега пространстве, когда
Позади меня творился ад. Те из измененных, что уцелели при появлении червя, внезапно обрели волю и желание действовать. Они, как по команде, перестали тупо пялиться в стены, а вместо этого дружно рванули за мной вслед — я обернулся перед одним из изгибов туннеля, а увидев преследователей, припустил еще быстрее.
Где-то впереди маячила широкая спина Джо. Контрабандист несся как разъяренный носорог, не разбирая дороги, но дышать в противогазе было и так тяжело, а на бегу — тем более, и Джо постепенно начал сдавать позиции.
Я нагнал его, а потом и обогнал, но не решался бросить одного, поэтому побежал чуть медленнее. Это меня нервировало. Измененные настигали нас, приближаясь шаг за шагом.
— Бреннер, там в поезде динамит. Целый ящик! Остатки от подрывных работ. Разгони состав и взорви энерготанки перед червем. Это должно его остановить!..
Надо же, оказывается, у Джо был уже продуман план действий. Я нисколько бы не удивился, узнав, что план этот имелся с самого начала, да и динамит появился в кабине локомотива не когда-то давно, а именно в тот момент, когда Джо оставался на платформе один. Симбирский — ушлый тип, его секретные заначки могли находиться где угодно. Вот только зачем ему динамит на лучшей станции унтербана? На революционеров он и его братки никак не походили, да и вообще, контрабанда требует скрытности, любой шум привлекает внимание. А провалить хорошую тропу, сдав ее легавым, — за это свои же поставят на ножи. Ладно, повезет — разберемся откуда что пришло. Главное, есть цель и средство для ее достижения. А в таких ситуациях я мастер!
Я прибавил ходу и быстро оторвался от Джо. Пусть судьба будет к нему благосклонна.
Меня заботил и другой вопрос — как пробиться сквозь первый отряд измененных. Прикинув разные варианты, я решил действовать самым простым и примитивным способом. Иногда именно подобная тактика приносит наилучшие плоды, и я очень надеялся, что сейчас как раз такой случай.
К памятному изгибу туннеля, где прежде толкались измененные, я подбежал во всеоружии. Револьвер в левой руке, «дырокол» — в правой. Что еще нужно старому солдату в критический момент, кроме надежного оружия и товарища, готового подставить плечо. Пусть со вторым пунктом не сложилось, я даже думать не хотел о судьбе Джо, но «дырокол» и револьвер меня прежде не подводили.
Я начал входить в раж и негромко забормотал себе под нос:
Десант идет первым.
Непобедимый десант
Всегда идет первым.
Неофициальный боевой гимн десант-риттеров, с которым я много раз шел в бой в прежние времена. Нескладный, неладный, но такой знакомый и родной. Давненько я не вспоминал эти слова:
Слышишь наш клич — беги!
Мы уже тут.
Не успел сбежать — умри!
В бою долго не живут.
Измененные. Двое. Они неспешно двигались в мою сторону и вдруг резко сорвались с места и побежали. Я выстрелил из револьвера в первого из измененных, попал точно в глаз. Пуля вышла из черепа, снеся половину затылка и разбрызгав мозги на ближайшую стену.
Жизнь конечна. Это я знал. Жизнь конечна внезапно. Это я тоже видел много раз. Тело живет после смерти мозга. Вот с таким явлением я, пожалуй, встречался всего во второй раз. Первый был с достославным Жориком, но там все понятно — подселенец внедрился в его организм и полностью подчинил себе. Здесь же, и мы с Джо уже проверяли этот факт, люди были просто изменены, но умирали без проволочек, стоило выстрелить им в грудь или в голову. Бедняга Кокер... Этот же конкретный чудак умирать ну никак не хотел. Он так и пер на меня, как взбунтовавшийся бык на скотобойне, и, признаться, я на мгновение струхнул, пока не вспомнил, что против «дырокола» нет приема.
Дыра в груди размером с кулак заставила измененного упасть на колени. Глаза его широко распахнулись, глаза серого цвета со стальным отливом. Одежда на теле тихонько тлела. Зрачки побелели, и глаза закрылись. Тело упало.
Десант идет первым.
Непобедимый десант
Всегда идет первым.
Во второго измененного я сразу выстрелил из «дырокола». Ему оторвало ногу, бедняга упал и покатился по полу, громко воя. Хоть что-то человеческое в нем осталось. Может, выживет? Без ноги — это не без головы.
Я не стал его добивать, напротив, перебежал через рельсы на другую сторону, надеясь, что непрекращающиеся крики привлекут внимание других измененных и от меня на время отстанут.
Брат-десантник, держись,
Даже если ранен.
Своих не бросим, крепись,
Пусть погибнем сами.
Моя затея сработала. На крики одноногого потянулись из туннеля и прочие измененные. Я же, пока все выходило по-моему, тихо прокрался вдоль стены и вышел прямиком на перроне.
«Станция имени Александра Пушкина-Дюма» — гласила уже знакомая табличка. Шикарный поезд был на месте, с виду целый и невредимый. И я на месте.
Между прочим, я очень любил творчество Александра Сергеевича в обеих его ипостасях. Это сейчас его называют «русским солнцем», а при жизни... Решение отказаться от родины и, главное, от русского языка стало для великого поэта крайне болезненным, но выбора у него на самом деле не было — иначе смерть. Там и несостоявшаяся пророческая заказная дуэль, и личная вражда с тогдашним императором, и много всего было перемешано в истории жизни этого великого человека. А то, что он нашел выход, став светочем франкской беллетристики, говорило лишь о том, что истинный гений — всегда космополит. Его искусство понятно и близко всему миру, на каком бы языке или в какой бы форме оно ни было изначально представлено. И как я зачитывался русской поэзией Пушкина, так не пропускал у букинистов ни одного тома творений Дюма.
Вот только любовь к автору мало чем могла мне помочь в нынешней ситуации, пусть даже станция и была названа его именем.
Десант идет первым.
Непобедимый десант
Всегда идет первым.
Текст гимна сочинил, конечно, не Александр Сергеевич, а некий безымянный автор. Был он прост и даже примитивен, но бодрил меня, заставлял мысли собраться вместе.
Первым делом отцепить остальной состав, иначе локомотив не успеет набрать нужную скорость.