Ксеркс
Шрифт:
– Немыслимо.
– Значит, Демарат?
– Немыслимо, и всё же...
– Разве ты не понимаешь, мой милый изгнанник, — кротко проговорил Фемистокл, — что, пока ты не переложишь ответственность за это письмо на чужие плечи, я но смогу сказать, что верю тебе?
– Я не прошу об этом. Моя просьба иная. Позволишь ли ты мне послужить Элладе?
– Откуда я могу знать, что ты не посланный Мардонием лазутчик?
– Слишком много перебежчиков и доносчиков бегут сейчас к Ксерксу, чтобы мне нужно было совать свою голову в
Фемистокл приподнял бровь:
– Симонид, ты всё слышал. Что скажешь? — Последний вопрос был обращён к поэту.
– Что этот Главкон, какова бы ни была его вина год назад, сегодня достоин доверия.
– Эвге! Сказать легко. Но что делать, если он снова предаст нас?
– Насколько я понимаю, — заметил проницательный Симонид, — сейчас выдавать особенно уже нечего.
– Отлично сказано.
Фемистокл приложил ладони ко лбу, Главкон же стоял словно мраморное изваяние. Наварх вдруг разразился потоком вопросов:
– Ты прибыл из лагеря Царя Царей?
– Да.
– И ты знаком с планом сражения?
– Я не был на совете, но его не скрывают. Персы слишком уверены в себе.
– Как стоят их корабли?
– Теснятся друг к другу возле афинских гаваней. Корабли вассальных ионян находятся слева. Финикийцы, главная надежда Ксеркса, справа от них, но правое крыло занимают египтяне.
– Откуда тебе это известно?
– Из разговоров. Кроме того, на пути сюда мне пришлось обойти на вёслах всю армаду. Глаза у меня есть. Потом, на небе луна. Я не ошибся.
– А ты знаешь, где находится трирера Ариабигна, главного среди флотоводцев Ксеркса?
– Она стоит у входа в Пирей. Найти этот корабль нетрудно. Он целиком освещён фонарями.
– Ага! Итак, египетская эскадра находится на правом крыле, ближе всего к Саламину?
– Да.
– И если они дойдут вдоль берега до мыса, являющегося отрогом горы Эгалеос, то водный путь к Элевсину будет перекрыт. А с юга он уже заперт ионянами.
– Я едва сумел проскользнуть в лодке.
Последовали новые вопросы. Наконец флотоводец поднялся и хлопнул себя по ляжке:
– Ну, хочешь послужить Элладе?
– Разве я только что не говорил это?
– Готов ли ты умереть за неё?
– Однажды я уже выбрал смерть... Вместе с Леонидом.
– Осмелишься ли ты на дело, которое в случае неудачи отдаст тебя в руки варваров на растерзание конями или греков на распятие?
– Неудачи не будет!
– Эвге! Благородный ответ. Пойдём.
– Куда?
– На флагманский корабль Эврибиада. Там я пойму, следует ли тебе идти на риск.
Фемистокл прикоснулся к бронзовому гонгу, и в каюте появился его помощник.
– Мою лодку, — приказал наварх.
Когда моряк вышел, Фемистокл достал из сундука длинный гиматий и набросил его на плечи молодого чело века.
– С этой бородой тебя не узнали даже мы с Симонидом, и я сомневаюсь в том, что тебя сегодня сумеют разоблачить.
– Кто сейчас голоден?
Фемистокл расхохотался:
– Это мы только говорим так. Но если дары Деметры нс укрепляют нас, поможет Дионис. Выпей.
Сняв с крючка кожаный бурдючок, он налил Главкону хиосского вина. Тот отказываться не стал. Когда Главков выпил, Фемистокл последовал его примеру. Потом вопросы стал задавать уже Главкон:
– Где моя жена?
– В городе Саламине, вместе с отцом; знаешь, она родила...
– Сына. Оба здоровы?
– Здоровы. Мальчишка красив, как сын Латоны.
В глазах изгнанника вспыхнул огонёк. Повернувшись к изваянию Афродиты, он простёр вперёд руку:
– О, Афродита, благословенная! — Вновь повернувшись к флотоводцу, Главкон торопливо спросил: — Значит, Гермиону ещё не отдали Демарату?
– Не отдали. Гермипп хочет этого. Гермиона сопротивляется. Она считает, что погубил тебя Демарат.
Главкон отвернулся, пряча лицо от собеседников:
– Боги ещё не забыли о милосердии.
Симониду показалось, что он произнёс именно эти слова.
– Лодка ждёт, кирие, — объявил появившийся в дверях помощник.
– Пусть судёнышко перебежчика привяжут к корме, — приказал Фемистокл, выйдя на палубу. — А Сикинн пусть сопутствует мне.
Проницательный азиат расположился на корме, вместе с Главконом и Фемистоклом. Крепкие гребцы налегли на вёсла. Всё своё недолгое путешествие наварх перешёптывался с Сикинном. Когда они оказались возле флагманского судна, за спартанским кораблём уже тянулся целый хвост ялов, явно свидетельствующий о том, что все пелопоннесские флотоводцы уже собрались у Эврибиада, добиваясь от него приказа к отступлению. Свет многочисленных ламп, пробиваясь сквозь узкие прорези окон, полосами ложился на поверхность вод. Слышны были взволнованные голоса. Фемистокл поднялся вверх по лестнице, и спартанский страж приветствовал его движением копья. Оставив своих спутников на палубе, Фемистокл поспешил вниз, но уже в следующее мгновение вернулся, поманив азиата и изгнанника к борту корабля.
– Отвези Сикинна к персидскому главнокомандующему, — зловещим шёпотом приказал он Главкону, — и если боги не охранят тебя сегодня ночью, завтра весь Олимп не сумеет спасти Элладу.
Не говоря более ни слова, Фемистокл вернулся в каюту. Экипаж яла подвёл к борту лодчонку Главкона, Сикинн спустился в неё, а Главкон, взяв вёсла, сперва направил своё судёнышко в сторону «Навзикаи», а потом повернул носом к проливу, к афинским гаваням. Сикинн молчал, но Главкон догадывался о смысле полученного им поручения. Ветер крепчал, нагоняя облака. Скоро они укроют луну, и приключение сделается менее опасным. Однако превыше всего была нужна скорость. И атлет со всей силой налёг на вёсла, заставляя лодку нестись по поверхности чёрных вод.