Кстати о любви
Шрифт:
— Спасибо, — согласно кивнул Егор.
— Проходите.
Время тянулось безнадежно медленно. Казалось, должен пройти час, а стрелки упрямо передвигались не больше, чем на пять минут вперед, не считаясь с его нетерпением. Он стоял у окна, опираясь на подоконник, и разглядывал недопитый кофе — все еще теплый, в подтверждение часам.
Снова думал о вчерашнем дне, словно в голове работал видеоплеер, поставленный на повтор эпизода.
Егор отчетливо помнил Руслану — не такую, как обычно. Одежда, лицо, глаза. Все было другим. Чужим?
Это помешало ему догнать ее, заставить рассказать о причине, о том, что случилось. Не могло не случиться. Уставший мозг строил догадки, что это могло быть.
Сдерживая желание разгромить ни в чем не повинный кинотеатр, в котором, как оказалось, она провела ночь — прячась от него, в этом Егор не сомневался — Лукин долго и методично мыл чашку в ледяной воде. И мыл бы еще дольше, если бы в кармане не раздалась мелодия входящего звонка.
Он отставил чашку, закрыл кран, вытер руки о яркое веселое полотенце, висевшее рядом с мойкой, достал телефон. Движения его рук были медленными, так же медленно вверх двинулась темная бровь, когда он увидел имя на дисплее.
— Привет, — проговорил он в трубку.
— Ты где? — раздалось в ответ. Кажется, взволнованно.
— Я не знаю точных географических координат.
— Егош, ты две ночи не дома, что я думать должна? Ну хочешь, я съеду, но не сходи с ума!
— Ты ничего не должна об этом думать. А в городе достаточное количество гостиниц.
На том конце замялись. Оля явно что-то обмозговывала. Он даже вполне мог себе представить, как она прикусила нижнюю губу — всегда так делала, когда у нее что-то не получалось. А потом снова раздался ее голос.
— Все-таки это стресс для женщины в моем положении… не понимаешь?
— Я понимаю, что наше существование друг рядом с другом будет еще большим стрессом, — устало ответил Егор. — О содержании не беспокойся, но жить с тобой я не буду, Оля.
— Ну при чем здесь содержание?! Прости, вчера тебе по носу дала Росохай, а сегодня ты несешь какую-то чушь про содержание? Это все из-за нее? Ты с ней сейчас?
— Ты тоже хочешь дать мне по носу? — развеселился Лукин.
— Даже не собираюсь с ней соревноваться в этом, — нетерпеливо ответила Оля. — Не валяй дурака и возвращайся. Нам надо поговорить. И о ней, и о нас.
— Поговорим, но не сейчас.
— Я хочу сегодня. Мне нужна хоть какая-то определенность.
— Развод — это более чем определенно.
— За что ты так с нами?! — прошипела Оля, после чего раздались короткие гудки. Она просто бросила трубку. Ее выдержки не хватило.
Некоторое время Егор смотрел на экран, тот стал тусклым, потом погас. Лукин не замечал, снова пытаясь разобраться в голове Русланы.
«За что ты так со мной?» Что могло заставить ее подумать, что он причиняет ей зло? Его рассуждений хватало лишь на то, чтобы предположить, что Руслана пересеклась с Олей. И та предложила собственную версию событий, ко всему добавив и новость о ребенке. Оля могла…
«За что ты так со мной?» А она с ним так за что? За каким дьяволом лишила его последнего слова, решила за него, придумала… узнала… Узнала что? Почему не спросила у него?!
Егор провел пальцем по телефону, тот снова засветился и, без всякой надежды, набрал номер Росомахи, чтобы убедиться в том, о чем и без того знал — телефон она так и не включила.
От мрачных мыслей его отвлекли стук открываемой двери и шаги в прихожей. Через мгновение в кухню-кофейню ввалился Гуржий. Небритый и патлатый, но, кажется, выспавшийся.
— Мне Ленка сказала, вы меня ждете? — проговорил он, проходя к столу и параллельно рассматривая Лукина, а потом резко остановился. По лицу было ясно — узнал.
— Жду, — кивнул Егор. Подошел к Гуржию, протянул руку. — Егор.
— А я тебя помню, — отрезал Коля. Руки не подал, демонстративно отошел к плите. — Рожа, конечно, сегодня помятая, но у меня профессиональная память… Чего? Херово ночь прошла?
— Это неважно, — отмахнулся Лукин. — Вы знаете, где сейчас Руслана? Ваша жена сказала, она ночевала здесь.
— Моя жена — Транда Ивановна.
— Где она сейчас? — повторил вопрос Егор. — Руслана.
Гуржий усмехнулся. Выражение его лица казалось почти садистским, что было несколько странно для того, у кого от природы физия добряка.
— А с чего ты взял, что я тебе скажу? — поинтересовался он. — Если бы Росомаха хотела, чтобы ты был в курсе — ты был бы в курсе.
— Она порой верит в то, что видит, а не в то, что есть на самом деле.
— Какие удивительные заключения! Типа хорошо ее знаешь?
— А вы меня вообще не знаете.
Колька сложил руки на груди. Усмешка с лица стерлась. Теперь оно было просто хмурым.
— Знаю, — проворчал он. — Знаю, что ты ее обидел, и надо бы дать тебе в морду, но это не мое дело. Мое дело ее по ночам по области искать. Бухую и на разбитой машине. И тащить к себе, приводить в чувство. У всех своя великая миссия.
Лукин с силой потер ладонью лоб и глаза, осознавая сказанное. Если бы он успел ее догнать, она не села бы за руль.
— Она в порядке? — глухо спросил Егор.
— Она не в порядке! — психанул Гуржий. — Но тебя это теперь уже не касается, потому вали давай, чтоб я тебя не видел! А то и правда кулаки чешутся!
— Почешешь о грушу в тренажерке! — взорвался Лукин. — Где она?
— Сказала, что в Альфа-Центавре! Информативно?
— Когда сказала? Когда она ушла от тебя?
— Вообще-то… это я сейчас тебя послал!
— Мне похрену!
— Ну, ох*еть! — Колька трагически развел руками и отвернулся. Разговорный жанр никогда ему не давался. Он был больше по изобразительному.