Ксюха
Шрифт:
Она вырвалась.
— Не успокоюсь я — это выше моих сил. Ты с ума сошла. Тебя спасать, дурищу, и лечить надо.
Я нахмурилась, потому что, Юлькин язык не остановить.
Иван поморщился, как от укола и отвернулся.
— Вот здоровых вы лечить мастера. Лучше вспомни, что ты врач и скажи, как у него дела, может ли он вставать? — миролюбиво пыталась я вырулить ситуацию.
— Да он бегать уже может, а не только вставать. Я могу даже вставить ему ускоритель, пусть чешет. — Прошипела она ядовито.
Оказывается, больной внимательно вслушивался в разговор.
— Надо же хоть одна новость утешительная, — пробурчал он
— Оно ещё и вякает… — Зашлась она задетая за живое. — И как таких паразитов земля носит.
— Чего опять орёшь? С цепи сорвалась? Давай, пошли, пошли. — Тянула я её изо всех сил. — Не мешай ему отдыхать.
— Как ты сказала? Отдыхать? я тебя не понимаю.
— Сейчас и не обязательно, не охота объясняться, потом разберёшься.
— Нет, постой, он меня ещё не знает. Это он на тебя сел и ножки свесил, а я другая. Он сейчас мне в раз соберётся и утопает отсюда.
— Уже бегу, — хмыкнул Иван, решив сравнять счёт. — Иди чай пей, пока печенье не засохло.
— Ха! Да, я, знаешь, что сделаю… Милицию вызову вот. — Победно подбоченилась она. — А ты, кикимора, протри глаза. Тоже мне! Святой нашёлся! Держите меня!
— Никого ты не вызовешь, — поднатужившись, вытолкала я её из комнаты и прикрыла ногой дверь. Получилось шумно, но точно. — Чья бы корова мычала.
Юлька обиженно вырвала руку и побежала курить. “Ничего, попрыгает и успокоится”. — Не очень переживала я. Но она аж издалека продолжала, читая нотации, вопить.
— Только такая квашня, как ты, не может жить без приключений. Нет кочек, так ямы на ровном месте находишь. Расскажи кому, так засмеют. Под забором нашла. Сколько предлагала кандидатур, не мальчики, а конфетки, нет не надо ей. Не достойны, не нравятся, не из тех слоёв… Где там им тебя очаровать. А этот потёрся о твоей забор и все тесты враз прошёл. Живи уж лучше и дальше, как жила одна, без причуд. Обходилась же без мужика, ну вот. Зачем тебе это чмо? Опомнись, возле тебя мужики толпами всегда крутились.
— Не толпами, но крутились, — кокетливо повела, посмеиваясь, плечом я.
— Не прибедняйся. Ты всегда была сумасшедшей.
— Так я и не спорю.
Было спокойно, легко и радостно. Я разливала чай и улыбалась, не собираясь подруге открывать глаза и объяснять ситуацию.
— Хватит горло драть табаком и криком, иди за стол всё готово.
Она устало плюхнулась на кожаный стул с гнутой спинкой и, вздохнув, пробурчала:
— Улыбаешься? Ох! После улыбки, говорят, жизнь продолжается. Вообще-то, если б у меня был такой достаток, как у тебя. За каким сапогом мне бы был нужен мой верблюд муженёк.
— Вот те раз!? — От изумления чуть не рассыпала я печенье. — Твой муж точно дурак. Ему давно надлежит прикрутить тебе хвост.
— Для этого надо отлепиться от телевизора и приподняться с дивана. А тебе немного даже завидую. Получается здорово, что ты смогла найти себя. Так держать, подруга! Только выбрось, этот подарочек судьбы, ради всего святого.
— Не могу, — засмеялась опять я.
— Вы посмотрите на неё, ей смешно. Как бы плакать не пришлось. Зачем он к тебе свалился под забор, ты знаешь? Обтяпает дела, обберёт, как липку и слиняет. Чего тебе сытно и вольготно не живётся. Объясни мне непонятливой, зачем ты себе прибавила забот?
— Опять двадцать пять, ты успокоиться можешь? Пойми, ты нажилась, а у меня только всё начинается.
— Как начинается? С кем это начинается? С этим подзаборником?
— А хоть бы и так.
— Ты что свихнулась? Оглянись, кулёма, вокруг тебя — тысяча возможностей. Неужели ты хочешь упустить их ради этого бомжа? Я точно, набью ему морду. — Погрозила кулаком в сторону предполагаемого противника она.
— Даже так!? Встала и ушла отсюда.
— Что? — не поняла такого поворота она.
— Что слышала. Поднялась и с вещами на выход.
— Вот прибацаная. Тебя точно лечить надо.
— Чай спрашиваю попила? Отлично. Вперёд. Тебя больные на вызовах с большим нетерпением ждут, а мне ты уже надоела хуже пареной репы.
— Вот это да! Больше не приеду на вызов, если ты ещё чего-нибудь полудохлое найдёшь.
— Я уже всё, чего мне не хватало в этой жизни, нашла.
— Не зарекайся.
— Тогда я послушаюсь твоего совета и вызову милицию. Понятно?
— Ну, ну.
Обиженная до кончиков волос Юлька, хлопнула дверью со всей мочи и звонко застучали по бетонной лестнице её тонкие каблучки. — “Ушла! Молодец бегает целый день на таких шпильках и не устаёт. Я пас”.
Я вернулась в комнату Ивана, он сидел на кровати, пытаясь натянуть на себя футболку и бесцельно пялился в телевизор.
— Не торопись. Потихоньку. Я помогу, — метнулась я к нему.
— Ушла твоя сорока?
— Уехала. Идём за стол, я покормлю и пойду по делам.
— Как ты её выдерживаешь? Её чириканье застряло в моих ушах. Я с трудом дотянул до счастливого момента…
— А ты оказывается ворчливый…
— Я больной. — Он доковылял до окна и, прилипнув к стеклу, присвистнул. — Сегодня красивый солнечный день. Весна. Это я хорошо повалялся.
— Не спеши. Тебе пока рано по лужам бегать. Всему свой час. Домой звонил?
— Да. С отцом разговаривал. Ксюха, давай не допоздна.
Такого я обещать не могла.
— Как получится. Я, правда, занята по самую макушку.
Кажется, он понял и тут же предложил:
— Тогда я приготовлю ужин.
— Если из итальянской кухни, то не очень острый.