Кто есть кто
Шрифт:
– Операция? Она не сказала, какая именно?
– Сказала, что по женским делам. Вы понимаете, это не принято уточнять в разговорах с мужчинами. Она сказала, что, видимо, пробудет в больнице долго, а потом уедет на родину восстанавливаться.
– Она не сказала, в какой больнице будут делать операцию?
– Нет. Вера просила не навещать ее, потому что, дескать, там очень строгий режим. Ну мы и не навещали.
Бред какой-то! Судя по рассказу Зои-Веры, в этот момент она лежала на операционном столе, где ей изменяли лицо.
– Петр Васильевич, а вы не заметили
– Каких странностей? – не понял он.
– Ну, может, какие-то непривычные интонации, или еще что.
Шовкошитный задумался.
– Вы знаете, – сказал он наконец, – я вспомнил, что тогда обратил внимание на то, что говорила она с небольшой хрипотцой. Но я подумал, что это от болезни.
– Понятно… Значит, после того как Вера заходила к вам в кабинет, в следующий раз вы ее увидели, только когда она пришла увольняться?
Шовкошитный покачал головой:
– Нет. Я ее не видел в тот день.
– Как так? – удивился я.
– Я как раз отъезжал в этот момент. Буквально на час-полтора. За это время она успела уволиться и уйти. Я еще, помню, удивился, что она меня не дождалась. И, главное, потом не позвонила. Исчезла – и все.
– А вы ей тоже не звонили?
– Звонил. Но по телефону ни разу никто не ответил.
Он замолк и вытащил еще одну сигарету.
– Хорошо, но с кем-то она общалась в тот день.
– Ну, конечно. С секретарем нашего отдела кадров. Но она у нас новенькая, пришла сюда уже после ухода Веры.
– А вас не насторожило, что Вера не подходит к телефону?
Он отрицательно покачал головой:
– Она говорила, что собирается ехать на родину, куда-то, кажется, на Северный Кавказ. Поэтому я не придал большого значения тому, что ее нет дома. Скажите, а Вера действительно в тюрьме?
Вместо ответа я вытащил из портфеля фотографию.
– Вы узнаете эту женщину?
Шовкошитный посмотрел на карточку.
– Да, это Вера…
Вдруг он запнулся, будто ему в голову внезапно пришла какая-то мысль:
– Погодите-погодите. Дайте фотографию.
Он покрутил фотографию в руках.
– Это Вера, но.. какая-то не такая, – наконец заключил он.
– Что значит «не такая»? – насторожился я.
– Не могу сказать с полной уверенностью. Что-то в лице изменилось.
– Но вы уверены, что это действительно Вера?
Он кивнул:
– Да. Абсолютно уверен. Видите, вот тут маленькая родинка у подбородка. Это Верина родинка. Ну и взгляд, и вообще. Я ее знаю много лет и уверен, что это она. Но все-таки какая-то не такая. Может, это после болезни?
Я вышел от Шовкошитного уже под вечер. Конечно, пришлось сдержать слово – рассказать ему почти все подробности дела моей подзащитной. Опасаться разглашения тайны следствия или какой-либо другой тайны не приходилось: известно мне было очень мало. Почти ничего.
Воха встретил Яшу в гараже и на удивление был практически трезв. Он разобрал то, что осталось от зебры, на запчасти и сосредоточенно разглядывал кучу деталей.
– Яш, может, давай тебе мотоцикл из этого барахла соберем?
– Где одноглазый? – Яша
Воха обтер руки промасленной тряпкой, чтобы удобнее было жестикулировать:
– Нашел я его за Объездной. Гляжу, типа, трактор стоит, в кузове зебра, у меня тут сердце зашлось. Тяжело, блин, в деревне без нагана. Я бы этим сволочам руки бы поотрубывал, в натуре…
– Наганом-то, – прервал Яша друга, пока тот окончательно не разошелся и не пошел крушить все направо и налево.
– Наганом? Легко! Ну я и говорю. Трактор, типа, стоит, а этот придурок в поле цветочки нюхает. Типа, на сексуальное свидание приехал. Я к нему. За машиной говорю, типа, приехал и за тобой, кореш. А он, типа, чекист. Кто да что… Да, короче, другой человек ему стрелку забил. Ну, я ему растолковал, в натуре. Кто есть ху. Он, типа, поверил, только, говорит, без трактора не поеду. Уведут. Пристроили мы эту арбу на стоянку, ну и, значит, сюда. Я пацанам-клиентам сказал, что у меня, типа, отгулы, и давай зебру выхаживать. Поселил этого кренделя в гараже, как ты просил. А он ночь поспал и свалил. Надо, говорит, трактор проведать. Свалил, и с концами. Не объявлялся, в натуре. Только вот шмотки бросил, может, вернется или по типу того…
– Пили много? – поинтересовался Яша.
– Да этот придурок трезвенник. – От возмущения Воха сложил пальцы веером и замахал ими перед лицом товарища. – Бомж – трезвенник! Отпад, в натуре!
Яша осмотрел оставленные Михалычем шмотки: разводной ключ, термос, мешочек с махоркой, противогаз – и с сомнением покачал головой:
– Может, и не вернется…
– Ну а бабки? Я же ему только половину отстегнул. Он что, чисто, такой бескорыстный?
– Да мне, понимаешь, он срочно нужен.
– Тебе что, типа, бомжей мало? Спустись в метро и выбери, в натуре, любого.
Яша отмахнулся:
– Ты тут закончил?
– По типу того. – Воха досадливо поморщился.
– Поехали покажешь стоянку.
Трактора на стоянке не оказалось. Кассир, потребовав десятку на мороженое, объяснил, что трактор отчалил вчера днем и направился в город. Больше он ничего не знал.
Как искать бомжа в десятимиллионной Москве, если у него нет ни друзей, ни знакомых, ни родственников? Бегать и спрашивать у прохожих: «Извините, вы тут бомжа с трактором не видели?»
Так и в кутузку угодить недолго. Кстати, он, вполне возможно, уже там и сидит.
Яша мобилизовал все свои связи. Попросил коллег, которые специализировались на уголовной хронике, чтобы те по своим каналам выяснили, не задерживали ли в последние два дня в городе мужчину лет пятидесяти, одноглазого, на тракторе. Коллеги косились на него подозрительно, но он наплел им с три короба, типа того, что это никакой не бомж, а британский тележурналист, который приехал делать материал «На дне России» и решил вжиться в образ. Но что-то у него не заладилось, и он пропал, растворился. И теперь грядет международный скандал.