Кто есть кто
Шрифт:
Не поверили. Но обещали помочь.
По милицейским сводкам за последние двое суток задержаны за бродяжничество четверо одноглазых бомжей, но никто из них даже не пытался заявить, что он британский журналист.
Яша бегал по милицейским участкам, осматривал задержанных, но Михалыча среди них не было. Двое вообще оказались женщинами. Но главное – не было и подходящей кандидатуры для замены. Ни одного, кто хотя бы отдаленно смахивал на Михалыча, и возраст не тот. Оставшиеся двое были совсем пацаны.
А может, он уехал обратно в Чечню? Еще раз возвращаться туда Яша не собирался.
По совету Вохи он обошел штук двадцать станций метро и еще столько же подземных переходов. Никого подходящего.
Пробовал расспрашивать бомжей на улице. Но когда заговаривал о тракторе, на него вообще косились, как на опасного сумасшедшего, а об одноглазых обещали узнать, но деньги просили вперед, и много. Яша уже отчаялся и подумывал, а не удалить ли глаз себе. Миллионы того стоят.
В конце концов он устал как собака и побрел домой.
Яша с ослепительной блондинкой в бикини развалился под тенистой пальмой и лениво потягивал кокосовое молоко прямо из ореха. У ног плескались медлительные волны, в небе кружили крикливые чайки, а шагах в десяти от Яши застыл как изваяние смуглый таитянин в белом кителе, ловя каждое его (Яши) движение. Яше было удивительно хорошо.
Но вдруг пронзительно и настойчиво зазвенел дверной звонок… И вот он уже не на океанском побережье, а в совершенно незнакомой квартире, и блондинка, уже без бикини, вскакивает с постели с перекошенным лицом и криками: «Муж из командировки вернулся!»
А звонок продолжает звонить.
Яша вскочил с кровати, огляделся, опознал собственную холостяцкую берлогу и только теперь сообразил, что это всего лишь сон. Все, кроме душераздирающего звона.
Опять закоротило. Звонок у него был с характером. Стоило нажать чуть-чуть не так, и что-то там внутри перемыкало так, что заставить его замолчать можно было, только выкрутив пробки. Как правильно обращаться с нежным механизмом, знал только сам Яша, но проблема в том, что он в собственную квартиру не звонил никогда.
Проделав надлежащие манипуляции с пробками, он для очистки совести выглянул на площадку, подозревая, что звонок совсем свихнулся и на этот раз просто самозапустился. Но на площадке стоял Михалыч, уставший, печальный и виноватый.
– Надо бы починить, – сообщил он вместо приветствия.
Яша от радости чуть не бросился ему на шею. Он поволок гостя на кухню и включил кофеварку.
– Ты где был?
– В Большом театре.
– Где-где? – Яша решил, что Михалыч издевается, но тот был абсолютно серьезен. Яша только сейчас заметил, что Михалыч приоделся. На нем был слегка поношенный, но вполне приличный костюм, рубашка, видимо прямо из магазина (на груди еще сохранились две продольные складки), абсолютно новый галстук и новые ботинки. Он даже постригся.
– Оглох? В Большом театре. Оперы и балета, – для ясности добавил он.
– С трактором? – ошарашенно спросил Пенкин, пропуская Михалыча на свою кухню.
– Продал я трактор… – Михалыч был явно чем-то удручен. Он отвернулся и уставился в окно.
– И что смотрел? – Яша разлил кофе.
– Слушай, друг, мне деньги нужны. Давай, да пойду я…
– Погоди, вот кофейку попьем, а ты пока про Большой расскажи, что смотрел-то?
– А ничего! – Михалыч хряснул кулаком по столу так, что подпрыгнули чашки и кофе пролился ему на брюки. – У-у-у, суки!!! Ненавижу.
– Что, спектакль отменили?
Михалыч только махнул рукой, и в его единственном глазу блеснула слеза.
– Может, по маленькой? – успокаивающе предложил Яша.
– Не пью я.
Но, отхлебнув кофе, уникальный в своем роде Михалыч – непьющий любитель балета – поведал Яше, за что он так ненавидит московских ментов.
– Понимаешь, понравилось мне здесь. Город подходящий, люди хорошие, остаться решил. А на тракторе в центр нельзя, значит, и не нужен он больше. Отдал за бесценок, за пятьсот. И еще твоих тысяча. Приоделся, решил, пока деньги есть, в театр сходить… в самый главный. Билетов в кассе, понятно, нету, а рядом шныряют типчики. А до начала минут пятнадцать. Узнал, почем просят. Говорят, восемьсот. Ну, я взял, а то когда еще выберусь. Взял. Иду. А тут менты поганые. Предъяви, говорят, документы. Да почему паспорт старый, почему фотография непохожая, где справка о регистрации, да зачем приехал, да сколько в Москве, да где остановился… Трое жлобов здоровых. Пройдемте, говорят, в отделение. А сами оттерли за угол, все деньги, что остались, выгребли и билет забрали. Суки.
Михалыч подошел к раковине и подставил голову под холодную воду.
– Деньги, Яша, давай, уеду я от греха. Убью ведь, если еще раз встречу.
– Понимаешь, Михалыч, деньги я тебе, конечно, отдам, только у меня к тебе дело. – Яша закурил, размышляя, как уговорить гостя и сколько ему предложить за услуги. До сих пор он как-то об этом не думал. А если этот тракторист кинет его и заберет все деньги себе? Хоть он и честный с виду, но за такие деньги любой родную мать не пожалеет. – Давай так, билеты в Большой я тебе достану и даже сам с тобой схожу, чтоб никто не цеплялся. А ты потом мне кое в чем поможешь. Ладно?
Взгляд одноглазого потеплел:
– Не врешь насчет билетов?
Яша истово перекрестился:
– Веришь?
– Верю. А что за дело?
– Миллион заработать хочешь?
– А кто ж не хочет? – Михалычу окончательно полегчало. Он по-хозяйски опустошил холодильник, вывалив на стол все, что смог найти. – Яичницу будешь?
Яша покосился на часы: полпятого.
– Давай.
Михалыч накрошил в сковороду лук, болгарский перец, колбасу, ветчину, помидоры, всыпал баночку зеленого горошка и все залил яйцами. Порезал хлеб и разлил остатки кофе.
Ел он быстро, сноровисто, отправляя в рот большие куски и обильно запивая кофе. Яша старался не отставать, но, когда одолел наконец огромную порцию, Михалыч уже свернул козью ножку и с наслаждением дымил своим вонючим самосадом.
– Так в чем дело-то?
– Мы с тобой сгоняем на пару дней в Лихтенштейн… в банк сходим. Там ты заберешь кое-что… потом поделим.
– В смысле украдем?
– Нет, понимаешь, какая ситуация, человек умер, наследников у него нет, а деньги пропадают зря…