Кто и как изобрел Страну Израиля
Шрифт:
В самом деле, палестинцы со вздохом в очередной раз подтвердили свой отказ от возвращения беженцев и их потомков на территорию суверенного Израиля — разумеется, в рамках и при условии общего урегулирования конфликта. Соответственно, Израиль — опять же в рамках общего соглашения — согласился уступить палестинцам контроль над плотно населенными мусульманами и христианами кварталами Восточного Иерусалима. Нашли свое решение и менее драматические нетерриториальные проблемы (issues) — меры безопасности, раздел всевозможных ресурсов, охрана древностей и окружающей среды.
Естественно спросить: что же осталось? Разумеется, квадратные километры. У относительно либеральных Ольмерта и Аббаса — числом примерно 300. У менее либеральных переговорщиков — несколько больше. Вроде бы пустяк? Разумеется. Но пустяк почвенный, территориальный. Стало быть,
Это еще не все. Почвенное сумасшествие привело к тому, что умеренный и реалистически мыслящий Ольмерт, готовый обсуждать с палестинцами все, что угодно, даже судьбу «святых мест», наотрез отказался передать им географические карты, фиксирующие израильские территориальные предложения. В самом деле: сионистские уступки не могут быть зафиксированы письменно! Но как можно достичь соглашения без карт? Разумеется, никак. Поэтому оно и не было достигнуто. В высшей степени логично.
Нынешний премьер-министр Израиля Биньямин Нетаниягу также неоднократно садился за стол переговоров с палестинцами. Эти переговоры всякий раз оказывались бессмысленными не столько из-за жесткости позиций Нетаниягу, сколько потому, что он, как и Ольмерт, категорически отказывается сделать какие-либо предметные территориальные предложения. Переговоры хронически срываются в момент, когда доходят до вопроса о разделе территории. Даже президент Обама не сумел — за три с лишним года — выбить у Нетаниягу карту. Неважно, щедрую или нет — хоть какую-нибудь. Поняв, что имеет дело с почвенным сумасшедшим, Обама оставил Нетаниягу в покое. Он прав: пока сумасшествие не пройдет, мира в регионе не будет. Между тем, Израиль предпочитает оставлять горящие под ногами земли (Южный Ливан, Газу) бесплатно, без переговоров, неизвестно кому, хоть Усаме бен Ладену — лишь бы не признать сам факт своего ухода [5] .
5
Всякий раз вспоминаются прекрасные строки:
«В молчаньи твоего ухода Упрек невысказанный есть».Ровно по той же причине Израиль уже десять лет не дает ответа Лиге арабских государств, предложившей ему (по инициативе Саудовской Аравии) полный мир с мировым арабским коллективом в обмен на территории, оккупированные в 1967 году. Отклонить такое предложение невозможно. Принять — еще невозможнее. Поэтому Израиль и «набрал в рот воды» — вещь, несвойственная сионистам, да и просто евреям (мне, например).
Вначале сионистский миф был секулярным и этнотерриториальным. С годами он поправел, порелигиознел, утратил нажитые при Герцле элементы модерна и стал почти чисто территориальным. Вот к какому печальному берегу нас прибило.
Берег, впрочем, давно знакомый.
Черчилль писал (в 1928 году, в «Последствиях», которые потом сам цитировал в книге «Вторая Мировая война»):
«Война начала вступать в свои права потенциального истребителя рода человеческого лишь на заре двадцатого столетия христианской эры. Объединение человечества в крупные государства и империи и пробуждение у народов коллективного самосознания позволили планировать и осуществлять кровопролитие в таких масштабах и с таким упорством, о которых раньше не имели даже представления. Все благороднейшие качества отдельных личностей были собраны воедино ради усиления разрушительной мощи массы».
Черчилль ясно сознавал, что подлинный смысл образования наций состоит в пробуждении самосознания огромных коллективов и, соответственно, в колоссальном росте их организационных и мобилизационных возможностей. Кроме того, он молчаливо предполагал наличие у будущей нации «крупной» территории, на которой она «объединяется». Но что будет, если нация попытается «сгуститься» в воздухе, если даже первоначальную территорию ей придется у кого-то отбирать? Что сулит такое «сгущение»?
Чтобы ответить на этот вопрос, вернемся назад. В первую книгу. Добавим к ней всего ничего — немного исторической диалектики. Новейшего образца.
Все нации выдуманы. Изобретены. Нарисованы. Это верно. Это даже несомненно. Но несомненно и другое: некоторые из них изобретены куда удачнее других. В первую очередь в территориальном плане.
Крупным европейским коллективам было суждено преобразоваться, перестроиться в нации, грубо говоря, в XIX веке. Без этого они не могли успешно развиваться экономически, технически и социально. Да и политически тоже: не превратившись в нации, невозможно было перейти к современному политическому устройству. Назовем его, для порядка, демократией.
Попытка внетерриториального европейского еврейского коллектива — не говоря уже о нереальном всемирном еврейском коллективе — пойти по эволюционному пути своих европейских сугубо территориальных соседей была странной и опасной.
Странной — ибо, вопреки исторической логике, она не являлась эволюционной. В отличие от немцев, британцев или французов, у евреев не было экономических и социальных, попросту, эволюционных предпосылок, толкавших их к национальному строительству. Такое строительство — вернее, его беспомощная имитация — ни в малейшей степени не способствовало повышению эффективности еврейских коллективов. Нация — как звездная галактика — результат коллективного «сгущения», требующего компактных массы и территории и совершающегося исключительно внутри них. Евреи не имели ни того ни другого. Еврейская национальная выдумка была виртуальной, а если говорить о функциональном, апробированном в Европе практическом содержании — бессодержательной. Она не порождала ни новых экономических предприятий, ни новых технологий, ни новых армий. Никаких конкурентных преимуществ [6] . Немудрено, что вместо функциональных соображений в ее основе с самого начала лежали соображения расовые — не от хорошей жизни, от полного безрыбья.
6
Любопытно, хотя и не столь важно: ничего нового в этом отношении не привнес и Израиль, продолжающий существовать в огромной степени за счет американской поддержки и далеко не нагнавший еврейские общины Запада, с которыми его естественно сравнивать, ни по одному важному показателю.
Опасной — потому что еврейское национальное строительство неизбежно должно было идти за чей-то счет. Прежде всего за чей-то территориальный счет.
Для того чтобы изобретение еврейской нации приобрело реальный смысл, ей необходима была «точка сгущения», территориальный полигон для обкатки европейской национальной парадигмы. Ни одна знакомая, освоенная евреями диаспоры территория для этого не подходила — ни Западная или Восточная Европа, ни Персия, ни Магриб. Зато вполне подходила литературная «Эрец Исраэль», талмудическое Эльдорадо — страна мифологическая, даже мифическая, которую, правда, можно было географически соотнести с давно нерелевантной для евреев Палестиной [7] . Что, разумеется, и произошло.
7
Впрочем, скоро выяснилось, что Эльдорадо вполне может находиться и в Уганде. Или в Аргентине. Кое-какие хасиды на полном серьезе называют нынешний Нью-Йорк — «Эрец Исраэль».