Кто и как изобрел Страну Израиля
Шрифт:
Впрочем, исторические именования местностей не вечны. Социальные и демографические перемены порождают новые имена и ярлыки. Четырехсотлетний срок сделал здесь, как и в других регионах мира, свое дело: в период между II веком до н. э. и II веком н. э. политическая морфология Ханаана непрерывно изменялась; постепенно — несмотря на то что старое название страны отнюдь не исчезло — ее все чаще стали идентифицировать как Иудею [192] . Например, Иосиф Флавий, писавший в I веке н. э., говоря о прошлом, использовал термин «страна Ханаан», однако постоянно привлекал внимание читателей к тому обстоятельству, что «эта территория называется теперь Иудеей» [193] .
192
В оригинале автор использует точный, но проблемно переводимый термин «Эрец Йехуда» — «страна Иудея». — Прим. пер.
193
Иосиф Флавий. Против Апиона. Книга 1,14,90.
О том, что происходило в Ханаане между V и II веками до н. э., в эпоху, когда были сочинены,
194
То есть к периоду между концом IV и второй четвертью II века до н. э., вплоть до начала восстания Хасмонеев. — Прим. пер.
Хасмонейское восстание, происходившее в 167–160 годах до н. э., стало одним из центральных событий, определивших путь развития монотеизма в истории Западного мира. Несмотря на сокрушительные военные поражения восставших, их дело не пропало: ослабление империи Селевкидов породило необычную ситуацию, сделавшую возможным создание автономного религиозного самоуправления, превратившегося в 140 году до н. э. в независимую теократическую монархию. Хотя независимое существование Иудейского царства продолжалось недолго — всего 77 лет, до прихода сюда (через Сирию) римского полководца Помпея Великого (Магна), оно стало мощным рычагом распространения иудаизма в большом мире.
О самом восстании мы знаем из немногочисленных и не слишком обильных информацией источников. Первый, важнейший документ — это сочинение, традиционно называемое «Первой книгой Маккавеев». К нему следует добавить более позднюю (и не слишком информативную) «Вторую книгу Маккавеев», релевантные [общие] замечания эллинистических и римских историков и поздние талмудические высказывания о Хасмонеях, нередко афористического характера. Иосиф Флавий рассказывает о восстании и в «Иудейских древностях», и в «Иудейской войне», однако его повествование почти целиком базируется на «Первой книге Маккавеев» и не добавляет к содержащейся в ней информации ничего существенного. Библейская книга Даниэля и некоторые «внешние» или «скрытые» сочинения [195] также были написаны в эпоху Хасмонеев, однако они не являются историографическими и почти не дополняют историческую картину.
195
Сочинения позднебиблейского периода (и несколько более поздние), не попавшие по тем или иным причинам в ветхозаветный корпус. — Прим. пер.
Личность автора (или авторов) «Первой книги Маккавеев» неизвестна. Исследователи полагают, что этот автор жил в Иудее приблизительно через тридцать лет после восстания и был близок к Хасмонейскому двору в период правления Иоанна Гиркана [196] . Книга была изначально написана на иврите; к несчастью, иудейская раввинистическая традиция ее отвергла, и в ветхозаветный канонический кодекс она не вошла [197] . В результате оригинал книги был безвозвратно утрачен; мы располагаем лишь ее греческой версией, вошедшей в «Септуагинту» («Перевод семидесяти») [198] и сохранившейся в веках благодаря стараниям христианских церквей. Злая историческая ирония: если бы христиане всех ранних эпох не хранили и не оберегали старинные книги, мы, по-видимому, почти ничего не знали бы о истории Иудеи в период между восстанием Хасмонеев и разрушением Иерусалимского храма в 70 году н. э. [199] , ибо не только «Книги Маккавеев», но и сочинения Филона Александрийского и Иосифа Флавия дошли до наших дней лишь благодаря бережному отношению эллинской и христианской традиций к древним текстам.
196
В оригинале он точно назван Йохананом Гурканосом, но правильнее было воспользоваться более привычным русскому уху звучанием имени этого царя-первосвященника. Иоанн Гиркан I, сын Симона (Шимона) Хасмонея и племянник знаменитого Йехуды Маккавея, правил Иудеей в 134–104 годах до н. э. — Прим. пер.
197
Боаз Эврон был в немалой степени прав, утверждая, что «Книги Маккавеев», как и сочинения Иосифа Флавия, по существу, не являются «еврейскими». См. в его книге: Athens and the Land of Uz. — Binyamina: Nahar, 2010 (на иврите). — P. 133.
198
Классический перевод Ветхого Завета на греческий язык, сделанный в III–II веках до н. э. в Александрии. — Прим. пер.
199
Как автор отметил чуть выше, более ранняя история Иудеи (вавилонского, персидского и эллинистического периодов) нам также практически неизвестна. — Прим. пер.
Внимательный читатель «Первой книги Маккавеев» неизбежно будет потрясен невероятным (причем совершенно прозрачным) различием между смыслом, вложенным в эту книгу автором, и интерпретацией восстания, насаждаемой израильской системой образования. Сионистское движение не только «национализировало» праздник Хануки; оно сделало все возможное, чтобы затушевать религиозный характер книги, да и самого восстания [200] . Древний нарратив повествует отнюдь не о «национальном»
200
Так, например, первая строка знаменитой ханукальной песни «Кто возвестит подвиги Израиля» (слова Менаше Рабина, 1936, музыка народная) является грубой секуляризацией слов 106-го библейского псалма «Кто возвестит подвиги господа» (Псалмы 106: 2). Другая популярная праздничная песня — «Мы несем факелы» — также ясно демонстрирует масштаб «национализации» еврейской традиции. В ней говорится: «Чуда с нами не случилось, кувшин масла мы не нашли. Мы рубили скалу, пока не потекла кровь — и зажегся свет» (слова — Аарон Зеэв, музыка — Мордехай Зеира). Мрачное и многозначительное превращение небесной силы в человеческую кровь осталось практически не замеченным большинством тех, кто пел эти песни, включая и автора этой книги — в юности.
201
Например, Яаков Шавит, профессор еврейской истории из Тель-авивского университета, утверждает с характерным упрямством: «книга Маккавеев, к примеру, говорит об „Эрец Исраэль“, а не об Иерусалиме или Иудее», несмотря на то что этот территориальный термин вообще не появляется в тексте. См.: Judaism in the Greek Mirror and the Emergence of Modern. — Tel Aviv: Am Oved, 1992 (на иврите). — P. 537.
Иудейская религиозная община привыкла за долгие годы к жизни под управлением иноверцев. До тех пор пока сначала персидские цари, а позднее первые эллинистические правители оставляли эту общину в покое и не мешали ей служить своему особенному богу, иудеи не оказывали им ни малейшего сопротивления — во всяком случае, оставившего след в истории. Только религиозные преследования Антиоха Эпифана IV, в основном осквернение им Иерусалимского храма, стали причиной дерзкого восстания. Маттафий (Матитьяху) и его сыновья взбунтовались против царской власти из-за того, что «пришли царские люди в город Модиин принудить к отступничеству — чтобы приносить жертвы» (Маккавеи I 2: 15). Старый хасмонейский священник убил жителя Иудеи, собиравшегося принести жертву чужим богам, а не еврея, намеревавшегося перейти в чужую «национальную культуру» [202] . Он собрал своих сторонников, провозгласив: «Всякий, кто ревнует к Торе и тверд в завете, пусть идет за мной» (Маккавеи 12: 27).
202
Справедливости ради стоит добавить, что Маттафия не ограничился убийством иудея-отступника: прикончив его, он убил и «мужа царского, принуждавшего приносить жертву, и разрушил жертвенник» (Маккавеи 12: 25). — Прим. пер.
Чтобы узнать смысл слова «огречившийся» [203] , постоянно появляющегося в популярных интерпретациях «Книг Маккавеев», созданных сионистской историографией, тем более, в его противопоставлении понятию «истинный еврей», авторам и их героям пришлось бы перенестись в новейшие времена при помощи машины времени. Судя по всему, такой возможности у них не было; во всяком случае, в их классических произведениях это слово не появляется [204] . Создатель «Первой книги Маккавеев», как и более ранние библейские авторы, полагал, что на свете есть только правоверные и грешники, те, кто честно служат небесам, — и мерзкие необрезанные идолопоклонники. Многие (даже слишком многие) из жителей тогдашней Иудеи оставались язычниками или склонялись к языческим религиям; от них следует держаться подальше, их следует поставить на колени. Вся история восстания вращается вокруг единственной предельно напряженной оси между «страхом божьим» и «осквернением заповедей Торы»; не могло быть и речи о противостоянии некоей хорошо сознающей себя еврейской культуры и греческой культуры или греческого языка, выступающих против нее.
203
Речь о знаменитом термине «мит’явен», возникшем в позднем иврите, отглагольном, в возвратном залоге, существительном, восходящем к корню «Яван» (Греция) и означающем «человек, находящийся под влиянием греческой культуры». Этот термин относится сегодня ко всем «внешним» по отношению к иудаизму культурам и сохраняет политическую актуальность. — Прим. пер.
204
По лингвистическим соображениям оно вообще не могло появиться в то время. — Прим. пер.
Иуда (Йехуда) Маккавей, сын Маттафии, также побуждал своих сторонников сражаться за свою жизнь и за свои религиозные законы, а не за «свою страну» (Маккавеи I 3: 23). Позднее, когда его брат Шимон решил собрать новую армию, он выступил со следующим призывом: «Вы знаете, сколько я и братья мои и дом отца моего сделали ради этих законов и этой святыни, знаете войны и угнетения, какие мы испытали» (Маккавеи 113: 3); он не сказал ни слова о «национальной» жертвенности или о муках, которые следует претерпеть ради родины — этих концепций в тогдашней Иудее не существовало.
Отряды Маккавеев, в отличие от наемных армий будущего Хасмонейского царства, состояли из религиозных добровольцев, ненавидевших морально разложившееся столичное жречество и, по-видимому, страдавших от налогового бремени, наложенного селевкидскими правителями. Соединение монотеистического фанатизма и социально-этического протеста дало повстанцам исключительную моральную силу и поразительным образом усилило их численно. Тем не менее следует предположить, что повстанцы составляли лишь небольшую часть сельского населения Иудеи [205] . После тяжелой борьбы они смогли занять Иерусалим и освободить Храм. Очищение святого места и строительство нового жертвенника единому Богу увенчало их победу. Освящение этого жертвенника стало праздником, вошедшим в иудейскую религиозную традицию на все времена.
205
См. книгу У.Д. Дэвиса «Территориальный аспект иудаизма» (W. D. Davies. The Territorial Dimension of Judaism. — Berkeley: University of California Press, 1982. — P. 67).