Кто меня оклеветал?
Шрифт:
Никогда еще сложные человеческие взаимоотношения не были отражены так гениально просто и в то же время точно. В «Таблице» было шестнадцать пунктов. Эти пункты давали исчерпывающую характеристику каждому монтажнику. За положительные качества человеку начислялись плюсовые очки. За отрицательные — минусовые. К примеру. Выполнил норму выработки — плюс 20. Ходит в школу рабочей молодежи — плюс 15. Курит — минус 10. Пьет — минус 20. Пьет, но не курит — минус 15. И так вплоть до таких тонкостей, как помощь жене (плюс 10) и правильные взаимоотношения с соседями по квартире (плюс 5).
Простая сумма всех этих показателей и
— У себя? — спросил он секретаря, кивая на дверь начальника.
— Да. Петр Павлович с монтажниками составляют комплексные планы механизации на каждом рабочем месте.
— Комплексные? На каждом?
— Да. Вы входите…
Но Чибис уже бежал обратно в свою конторку.
— Как же это я? — шептал он в отчаянии. — Не предусмотрел технического прогресса!
Дрожащей рукой Чибис очинил оранжевый карандаш и начертил еще две графы. «Выполняет план комплексной механизации — плюс 15…»
— А рационализация?
Нормировщик прибавил еще две графы. «Член Всесоюзного общества рационализаторов и изобретателей — плюс 10. Нет — минус 10». А если не член, а внес рацпредложение?
— Надо посоветоваться с Аржановым. Он, кажется, возглавляет, это дело.
Чибис спустился в цех.
— Не видели Аржанова?
— Он уже ушел. Они сегодня всей бригадой в университете культуры…
Чибис снова поднялся к себе. Родились еще две графы: «посещает университет культуры — плюс 15. Не посещает…»
Рабочий день конторских работников давно кончился, а старший нормировщик все сидел, мучительно припоминая все новые плюсы и минусы. Когда он далеко за полночь шагал домой, «Таблица» разрослась до 28 пунктов.
На следующий день, придя на работу, он взял новый лист бумаги и расчертил его уже на 34 графы.
— Теперь все, — радовался Чибис. — Покажу «Таблицу соревнующихся» начальнику цеха. Пусть узнают, каков Семен Чибис.
Но по дороге к начальнику на кузнечном участке он увидел Сырникова. Сварщик большими клещами ловко поворачивал розовую прозрачную болванку, а кузнец Борщер ревниво наблюдал за ним и говорил в такт ударам молота:
— Так, так, так, так.
— Категорический привет! — закричал жизнерадостный Сырий и вытер с лица пот.
— Что это ты кузнецом заделался? — спросил Чибис.
— А ты разве не знаешь, что мы обязались овладеть вторыми профессиями?
— Овладел второй профессией — плюс 15. Не овладел — минус 15.
— Что ты говоришь?
— Это я так, про себя…
— А-а-а. А то мы вчера приходим в детдом, мы там ребятам автомобиль помогаем собирать, а один…
— Посещает подшефный детдом — плюс 10. Не посещает…
— Что?
— Да нет, ничего. Ну, пока…
К вечеру пунктов стало сорок восемь. На следующий день прибавилось еще шесть. Еще через день старший нормировщик лихорадочно вписывал в «Таблицу» новые пункты. «Участвует в сборе средств на подарок ко дню рождения друзей — плюс 10». «Ходит в кино с бригадой и женой — плюс 5».
Именно в этот день в его душу впервые заглянуло сомнение: можно ли выразить цифрой все, что делает, чем живет, думает и дышит человечество? Пунктов было уже 82. Правда, последние смущали: «идет в ногу с коллективом — плюс 15. Не идет — минус 15…» Чибис вытащил цветной платок и вытер лицо…
На следующий день бригада монтажников Аржанова получила письмо от птичниц подшефного совхоза, в котором был вызов на соревнование. Чибис вписал новый пункт: «Соревнуется с подшефными птичницами — плюс 10. Не соревнуется — минус 10».
Потом пришла многотиражка, в которой сообщалось, что сварщик цеха металлоконструкций Беглецов С. И., проходя мимо замерзшего городского пруда, заметил в проруби и так далее.
— Что же мне писать очередным пунктом? «Вытащил мальчишек из проруби — плюс 10…» Боже мой!
Дверь открылась, вошла секретарша и сказала, что Чибиса вызывает к себе начальник цеха. Петр Павлович положил телефонную трубку и сказал:
— Ты что-то от вопросов соревнования отклонился. Сидишь, на счетах щелкаешь. Кого бы ты предложил на Доску почета?
— Сырникова, Юрия Сырникова, Петр Павлович, — ответил нормировщик.
— Процент выработки высокий?
— Да. Он в этом месяце 120 процентов дал. Но дело, Петр Павлович, не только в цифре. Как он работает! Учится! Второй профессией овладевает. Рационализатор. В быту ведет себя прекрасно. Хороший парень, одним словом.
— Гм, — сказал начальник, — гм. А еще говорят, что ты арифметическая душа, за цифрами не видишь человека. А ты так душевно сказал про товарища. Молодец, Чибис.
Нормировщик вернулся к себе в конторку, разорвал «Таблицу» и спустился в цех. Просто так, поговорить с людьми, узнать что-нибудь новенькое…
ТРЕЛИ СОЛОВЬЯ
Сценка
За столом председатель ученого совета и оппонент. На кафедру поднимается диссертант.
П р е д с е д а т е л ь. Товарищи! Вашему вниманию предлагается диссертация на тему: «Шепот, робкое дыхание, трели соловья в творчестве Афанасия Фета». Есть вопросы у членов ученого совета? Нет? Пожалуйста, товарищ диссертант.
Д и с с е р т а н т. Прежде чем приступить к защите моей диссертации, разрешите мне поблагодарить члена ученого совета, оппонента, оказавшего мне неоценимую помощь. Хочу выразить… (пожимает руку оппоненту). Уважаемые товарищи! Тема шепота, робкого дыхания и трелей соловья взята мной не случайно. Эта тема волновала меня с детства. Соловей — это небольших размеров птица, коренной особенностью которой является пение. Это было отмечено еще древними римлянами, которые говорили: «Люсциниа парва, сед вокс магна», что означает: «мал соловей, но голос велик». Именно о соловье говорил великий русский баснописец Крылов: «…защелкал, засвистал». Глубокими корнями уходит тема соловья, этой, казалось бы, скромной птицы, питающейся козявками и муравьиными яйцами, в толщу устного народного творчества. Однако мы вынуждены сегодня со всей ответственностью и с сожалением признать, что на определенном этапе исторического развития соловьи играли реакционную роль. Вы, наверное, уже догадались, что я имею в виду Соловья-Разбойника, агента Кощея Бессмертного. Однако народный характер соловьиного пения для нас совершенно ясен.