Кто последний? – Мы за вами!
Шрифт:
– А зачем? – с трудом разлепив запекшиеся губы, прошептала Вельда.
– Вот видишь! – вскрикнула где-то акушерка.
– Вельда! – в голосе Эсмеральды зазвучал металл. – Ты должна! Ты не имеешь права решать за него…
– Я уже решала… – губы молодой женщины сложились в усмешку. Из трещинки на подбородок потекла струйка неестественно алой крови. – Никому не нужно…
– Вы неправы. Вы не в состоянии сейчас решить эту проблему. Об этом мы подумаем потом. А сейчас вы должны тужиться, рожать, дать жизнь вашему ребенку! – рыжие глаза
– Мама, – прошептала Вельда.
– Ваша мать далеко, но эта связь нерасторжима и мысленно она поддерживает вас. Она гордится вами, – на мгновение Эсмеральда отвернулась и бросила куда-то через плечо. – У нее есть здесь подруги? С кем она общалась на станции? – По-видимому, ответ акушерки состоял из жеста, потому что тут же последовал следующий вопрос. – Кто привел ее?
– Анри Левин.
– А, наш экстрасенс, – усмехнулась Эсмеральда. – Ну, он-то просто обязан был почувствовать такое сразу после самой роженицы…
« До роженицы, – мысленно сострила Вельда и мимоходом удивилась тому, что вообще может иронизировать в таком состоянии. – Анри… Если бы он пришел… Но это неприлично…Мы абсолютно чужие друг другу люди… Все чужие…И потом…я что-то сказала ему… – перед глазами мелькнуло побелевшее от боли лицо Анри. – Что-то такое невозможное…Он не придет… Никто не придет…»
– Пустите меня! – послышался тоненький голосок и какая-то возня у входа. – Пустите, я хочу посмотреть лялечку!
– Иди! Иди отсюда, ради бога! – раздался увещевающий голос акушерки. – Тебе нельзя сюда!
– Где моя лялечка?! – в голосе ребенка слышались слезы. – Я ей игрушки принес!
Невероятным усилием Вельда приподняла голову и увидела малыша, который тряс мешком с погремушками и безуспешно старался выпутаться из цепких рук акушерки. Это был тот самый, пещерный малыш. Она пыталась найти его раньше, приглядываясь к детишкам, которые возились на площадке у детского корпуса, но в неверном свете костра все выглядело иначе, и ей не удавалось узнать его. Но сейчас это был он, тот самый. За прошедшие месяцы он вытянулся и стал менее пухлым. И он не собирался сдаваться. Мешок с погремушками в его руках выглядел серьезным орудием.
– Пустите меня!!!
– Гвел, отпусти ребенка! – скомандовала Эсмеральда. – Пусть войдет.
– Нет! Нет! Вы что?! – Вельда отчаянно замотала головой. – Ему нельзя видеть! Уведите его!
Эсмеральда молча отступила назад и скрылась из поля зрения Вельды. Малыш, отпущенный на свободу, независимо встряхнулся, победно оглянулся на акушерку и деловито направился к ложу Вельды. Внимательно оглядевшись и оценив обстановку, он остановился у ее изголовья.
– Значит, лялечка еще у тебя в животе, так?
– Так, – Вельда кивнула.
– Хорошо, – малыш опустился на корточки и теперь она видела только хохолок на его макушке. – Я подожду. Только ты давай скорее, а то меня отпустили до тихого часа. А потом – нельзя. Я вот игрушки принес. Я уже большой – мне
– Послушай, – Вельда собрала все силы, и голос ее звучал почти нормально. – Это все еще долго и неинтересно. Ты не успеешь. Давай, ты пойдешь поспишь, а потом опять придешь. А погремушки оставь.
– Да, да, – подтвердила невидимая Эсмеральда. – Тетя Вельда правильно говорит. Если ты сейчас вовремя придешь, тебя потом еще отпустят.
– А когда я приду, она уже будет? – тут же спросил малыш. По-видимому, он не выносил насилия, но был весьма склонен к компромиссам.
Вельда ждала новой поддержки от Эсмеральды, но та молчала.
– Будет, – вздохнув, пообещала Вельда.
– Ну, я пошел, – малышачья мордашка снова возникла рядом с Вельдой. Теплая, влажная ладошка погладила ее по щеке. – Не скучай, тетя Вельда, я еще приду. А погремушки помыть надо, – выдав последнее указание, малыш степенно удалился. По лицу Вельды текли слезы, мешаясь на подбородке с кровью из прокушенных губ. Эсмеральда что-то шептала акушерке.
– Ну ладно, милая, хватит реветь, давай работать, – грубовато сказала Гвел и ее сухие, крепкие руки стиснули бессильные ладони Вельды. – Когда я скажу, тужься изо всех сил…
Темнота казалась холодной и влажной, боль – яркой и пламенной, напоминающей о кудрях Эсмеральды. Время перестало существовать.
– Ну, ну же! – кричала Гвел, и ее резиновые губы кривились в зверином оскале, обнажая неправдоподобно белые зубы. По шоколадным вискам стекали струйки пота. – Она старается, но не может, – негромко, в сторону, кому-то. – Скажите Марселю, пусть идет мыться. Изабелла уже приготовила инструменты…– и снова на крик, терзая и без того измотанные до предела вельдины чувства. – Ну, давай! Попробуй еще!
– Гвел, перестаньте орать! – раздраженный голос Эсмеральды.
– Не учи меня! Кто-то должен орать. Ты же видишь – она молчит… Ну же, девочка, давай! Еще чуть-чуть!
Ничего… Ничего не будет… Все напрасно…
И вдруг неожиданное, сквозь боль и крики Гвел… Эсмеральда. Почему-то Вельда старалась услышать все, что она скажет. Говорит с кем-то новым. Но с кем? Пришел Марсель?
– Послушайте, Левин, ну что вы стоите под дверью, как нашкодивший мальчишка? Убирайтесь отсюда или зайдите и помогите, чем можете…
– Она не захочет видеть меня…
– Ей уже все равно, Левин, неужели вы не понимаете!.. И не смейте подходить к ней с таким лицом! Возьмите себя в руки! Вы – мужчина!
– Вельда! – лицо Анри над ней. Такое же белое, как было, когда она сказала ему… Что? Боже мой, зачем его пустили сюда?!
– Я…не…хочу…– Анри отпрянул, глаза расширились от испуга. – Чтобы ты…видел меня… такой…
– Вельда, милая!…
Голос Эсмеральды за спиной:
– Говорите с ней, Левин, говорите! Нельзя, чтобы она уходила, надо хотя бы продержать ее до Марселя. Говорите! Обещайте ей все, что угодно! Вы знаете, что она хочет услышать! Только вы знаете! Скажите ей это!