Кто поверит эху? - Часть 4
Шрифт:
Художники обновляли один из залов, куда весной нахлынут паломники.
Девушка не рисовала, лишь подносила то одно, то другое, порой помогала готовить краски, но работа увлекала ее.
Судьба подхватила Нээле и несла, как щепку в половодье; но была ли цель в этом? Или просто осуществились ее мечты о тихом убежище, и вот он, конец пути. Здесь можно забыть о времени, не думать, как юность перейдет в зрелость, а затем сменится старостью. Может быть, вскоре и она примет священный обет. Что станет делать тогда? Ей не запретят вышивать, но изысканные шелковые узоры никому не нужны тут, разве что раздавать паломникам, если найдет деньги на материалы. А может быть, в благодарность судьбе и вовсе отказаться от вышивки. Научиться как следует смешивать краски, и в росписи стен будет и немного ее труда...
Подоспело время обеда - неторопливого, под песни монахов из соседнего зала: так заведено, чтобы сами же они не увлекались едой, а думали о вещах более возвышенных. Простая пища - крупа, овощи, почти все выращено тут же на огородах, лишь малая часть закупается. Трапезы тут недлинные, не то что - по слухам - застолья в богатых домах.
Вышла на крыльцо, вдохнула поглубже: воздух морозный, но уже чувствуется в нем горьковато-живое дыхание ранней весны. А ведь еще брести и брести ей небесными тропами...
Всего ничего прожила в Эн-Хо, а возник уже собственный ритуал: сразу после обеда не прямо к себе идти, а мимо крыла, перед которым стоят каменные фигуры Опор. Замедлив шаг, привычно коснуться рукой лба четырехрогого быка, тронуть драконий чешуйчатый хвост, и совсем остановиться у ахэрээну. Скульптор изобразил диковинного зверя точь-в-точь как лесную собаку - мохнатую, остромордую, коротколапую - только с положенными крыльями. Взгляд каменных глаз казался умным и добрым.
Ахэрээну. Любовь и забота...
Легкие трещинки на камне сбоку сложились в лицо. Вот и еще загадка, почему человек, имени которого не посмеет назвать, поступил именно так. Ведь не живой ей следовало быть сейчас, а мертвой. Не считать же тот найденный в лесу цветок защитой. Да и не Нээле его отыскала, а удачу не передают.
Вновь - неизвестно. И какой вопрос себе ни задай, ответ будет тем же. Полузабытый голосок зазвучал в ушах, Тайлин напевала себе под нос:
"Кто же ты, ежедневно
Глядящая из зеркала на меня?
Кем бы ты родилась,
Если б могла выбирать -
Но что мне ответит зеркало,
Если не знаю сама..."
Покашливание прервало ее мысли.
– Брат Унно просит у уважаемой гостьи дозволения поговорить с ней.
– Нээле, гостья монастыря Эн-Хо, будет рада, - откликнулась девушка, исподволь рассматривая обратившегося. Если бы не монашеское одеяние, вылитый крестьянин, но не из таких нищих деревушек, где жила у Иммэ, а из деревень сказочных, благодатных. Коренастый, смуглый, очень земной, и не смиренной отрешенности полон, а деятельной, живой силы. Лет тридцати пяти, некрасивый, наверное, черты грубоваты, но веселый взгляд все исправляет. Как все же легко одеваются здесь монахи зимой... Нээле вот ежится, несмотря на теплую куртку и юбку.
– В пристрое вам будет теплее, чем во дворе, - видно, легко было прочесть мысли девушки. Нээле согласилась. Пройти вдоль длинного храмового крыльца, и вот они уже на месте. Здесь по утрам учились монастырские воспитанники, сейчас пусто; хоть и открыты окна, и вправду теплее, и ветра нет.
А вот сидеть не на чем, дети приносят с собой: летом - циновки, зимой - подушки. Что ж, можно и постоять. Монах улыбался одними глазами - небольшие морщинки расходились от их уголков.
– Я готова слушать, - а любопытно ведь...
– Юноша, который привез сюда вас, рассказал о встрече с некой опасной тварью. Брат Унно, - монах поклонился, - с младенчества воспитывался в монастыре - Милостью Сущего и Заступницы, его оставили, найдя подходящие знаки и получив одобрение звезд. Но у брата есть неподалеку сестра, она бедствует, и настоятель позволит недостойному уйти, если тот выполнит взятый обет.
– И что за обет?
– непонятно все же, зачем он пришел...
– Отыскать помянутую нежить, - невозмутимо ответил мужчина.
– Чтобы больше она не вредила людям.
– Но... какое это отношение имеет ко мне?
– встревожилась девушка. Вот уж не думала здесь, в святых стенах, снова услышать. А монах... наверное, он знает, как быть, но все равно страшно. И неужто пойдет искать этого неизвестно кого? Не зимой же.
– Зимой выходцы из Нижнего дома слабее, - он вновь будто угадал мысли.
– Лиани Айта рассказал кое-что из прошлого уважаемой гостьи. Но рассказ его тревожней, чем сам он думает. Не опишете ли семейную пару, с которой пришлось столкнуться в холмах?
Накатил липкий ужас, и девушка отодвинулась к стене, будто не добродушный монах стоял перед ней, а те двое.
– Я... не могу, - выдавила еле-еле.
– Брат Унно не имеет права настаивать. Но по всем признакам обоим вам встретился тори-ай. И если тот, кого видел ваш друг, и убивший вашу подругу - одно лицо, если можно так говорить о нежити...
– Невозможно, - Нээле почти справилась с собой, но нет, нет, да оглядывалась через плечо, - Лиани мало что говорил, не желая меня пугать, но та тварь убила бы его, а не спасла.
– Если не преследовала бы иную цель... Так вы опишете его?
– Да.
Остальной разговор неожиданно вышел почти уютным. Вот не подумала бы. Но кроме первого всплеска ужаса - как рыба вынырнула из воды, так ночь в холмах - из ее памяти - не было ничего. Рыба ушла глубоко в омут, спокойна поверхность.
– Считаете, ему не нужен был Энори, это всего лишь приманка, чтобы добраться до меня?
– А вот этого ничтожный брат не знает. Кто может ведать мысли существа, столь чуждого людям? Но, выйди все так, как задумала нежить, Лиани увез бы вас из города. И, возможно, при погоне вернулся бы к тори-ай. Страх заставляет совершать поступки весьма неожиданные. Нет смысла гадать о том, что было бы, - монах солнечно улыбнулся; право же, теплее становилось от его улыбки, хоть и около часа уже находились в продуваемом ветром пристрое.