Кто проспал начало войны?
Шрифт:
ЕЩЕ РАЗ О 22 ИЮНЯ
(как описываются последние предвоенные дни в мемуарах трех известных маршалов; «пять вопросов Генштаба»)
Изучая документы последних предвоенных дней, а также некоторые мемуары и — снова — «Директиву № 1», можно прийти к однозначному выводу: высший офицерский состав Красной армии, Наркомат обороны и Генеральный штаб получили от главы правительства И.В. Сталина все необходимые и возможные указания для отражения немецкой агрессии за несколько дней до нападения Германии на СССР. И «Директива № 1» — всего лишь последнее звено в предвоенных приказах
В который раз, возвращаясь к «Директиве № 1» от 21 июня 1941 года, необходимо напомнить, что, вообще-то, сама данная Директива изначально введена была в оборот именно маршалом Победы Г.К. Жуковым. Зная склонность маршала к сочинительству, его обеляющему, можно также усомниться, что и эта Директива на «все сто» достоверна, точнее, что эта Директива была приведена Жуковым дословно и полностью. Такое ощущение, что она все же несколько «урезана» в тексте. Или в ней чего-то «не хватает». То ли отдельных слов и фраз, то ли просто некоего здравого смысла. Возможно, что и из-за этого она кажется многим исследователям «странной», похожа «наредкость безграмотную, непрофессиональную и практически невыполнимую» и «несуразную» Директиву?
Нигде и никто не ставит рядом с этой Директивой ее номерные данные. Похоже, что только из «Воспоминаний и размышлений» известны ее текст и «номер» — «№ 1 от 21.06.41 г.» (а то и «б/н от 21.06.41 г.»), А ведь при отправке в разные округа у нее и номера должны быть разные, для каждого округа свой номер. Но сам Жуков пишет, что первоначально им самим была подготовлена другая, более объемная директива. Сталин пригласил Жукова с Тимошенко и Ватутиным в Кремль, Жуков «захватил с собой проект Директивы войскам», и Сталин согласился дать в приграничные округа эту Директиву и объявить-таки в них «полную боевую готовность». Но по предложению Сталина Жуков с Ватутиным (который не отмечен в журналах посещений кабинета Сталина в это день — ждал в приемной?) составили новый, более короткий «проект директивы наркома», в котором Сталин сделал некие «поправки и передал наркому для подписи». И далее Г.К. Жуков приводит в своих мемуарах текст «Директивы № 1 от 21.06.41 г.». Но было бы хорошо прочитать подлинный текст «Директивы № 1» от
21 июня 1941 года, взглянуть одним глазком на оригинал — рукописный текст с «поправками» самого Сталина. И верхом мечтаний для историков должно быть желание хоть одним глазком взглянуть на ту «директиву войскам», что принесли с собой в кабинет Сталина Жуков и Тимошенко. Ведь сохранился же черновик от «15 мая», те самые «Соображения…», согласно которым, по «мнению» резунов-солониных Сталин «собирался нападать на Европу»… Так, может, где и эта директива, подготовленная Жуковым-Тимошенко, завалялась/хранится?
Все, сказанное ранее о «Директиве № 1», подтверждается двумя вопросами, заданными генералам «с целью обобщения опыта прошедшей войны, начального ее периода», в конце 1940-х годов: «С какого времени и на основании какого распоряжения войска прикрытия начали выход на государственную границу и какое количество из них было развернуто до начала боевых действий?» и «Когда было получено распоряжение о приведении войск в боевую готовность в связи с ожидавшимся нападением фашистской Германии утром 22 июня; какие и когда были отданы указания по выполнению этого
В следующих главах мы поговорим подробнее об этих и других вопросах, а пока хотелось бы процитировать воспоминания офицеров, служивших в двух разных округах. Один был, дай бог, капитаном, замполитом танкового батальона в дивизии И.Д. Черняховского в Прибалтийском ОВО, другой — полковником в КОВО, в 1941 году — начальником оперативного отдела штаба Киевского округа.
Из воспоминаний о генерале Черняховском гвардии подполковника Челомбитько Василия Евдокимовича, начальника 7-го отдела Военной ордена Ленина Академии бронетанковых и механизированных войск Советской армии имени И.В. Сталина. (Записано 23 августа 1948 года. Запись сделана со слов гвардии подполковника Челомбитько. Записала научный сотрудник Центрального музея Красной армии Иванова ОТ. ЦМВС. Б-4/67. Л. 1–7 об. Подлинник Машинопись. —publication/chernyahovskiyshtml):
«..До февраля месяца 1941 г. я работал комиссаром (замполитом) отдельного танкового батальона[27-й] танковой бригады, которая стояла тогда в Риге. Батальон стоял в 40 км от Риги, в г. Митава Латвийской ССР. В конце февраля 1941 г. наш батальон перевели в Ригу и включили в состав [28-й] танковой дивизии, командиром которой был назначен подполковник Черняховский Иван Данилович…» (28 танковая дивизия входила в 12 механизированный корпус ПрибОВО.)
«..Последняя командирская учеба была 12–15 июня 1941 г. После трех дней занятий (примерно 15 июня) Черняховский собрал совещание и объявил о выходе дивизии научение, велел подготовить часть к выступлению и ждать приказа дополнительно. Обстановка в эти дни была уже напряженной, поэтому после совещания мы окружили комдива и стали расспрашивать его, не придется ли нам скоро воевать. «Может, воевать будем? — спросил я у Черняховского. — Тогда надо собраться в поход основательно». — «Я этого не знаю, — ответил Черняховский, — но если возьмете лишний груз, пригодится для тренировки полка. Да и вообще, «в хозяйстве и нитка пригодится», как говорит пословица».
Приехали в полк и вскоре получили приказ:
18–19 июня выступить научение. Маршрут: через населенные пункты Литовской ССР. Дивизия выступила. На марше Черняховского я не видел, так как наш полк шел отдельной колонной.
22 июня наш полк остановился на отдых в лесу. Вдруг видим, летят самолеты, командир объявил учебную тревогу, но неожиданно самолеты начали нас бомбить. Мы поняли, что началась война. Здесь же в лесу, в 12 часов дня выслушали речь т. Молотова по радио и в этот же день в полдень получили первый боевой приказ Черняховского о выступлении дивизии вперед, по направлению к Шяуляю.
24 июня наш полк вступил в первый бой с танками противника…»
А вот как описывает последние мирные дни маршал Иван Христофорович Баграмян, начальник оперативного отдела штаба КОВО и находившийся в самой гуще событий (именно через него в штабе Киевского округа проходили распоряжения из ГШ и Наркомата обороны в предвоенные дни).
(«Так начиналась война», — М., Воениздат, 1971 г. — http: //militera.lib.ru /memo /russian /bagramvan 1 /index.html:
«В начале мая мы получили оперативную директиву Народного комиссара обороны, которая определила задачи войск округа на случай внезапного нападения гитлеровцев на нашу страну.
Читатель может усомниться в необходимости такой директивы: ведь отражение возможной агрессии предусматривалось планом прикрытия государственной границы. Однако к тому времени этот план не был еще утвержден Москвой. Видимо, поэтому Народный комиссар решил специальной директивой повысить боевую готовность западных приграничных ежругов. Задачи ставились конкретные: своевременно выявить сосредоточение войск наших вероятных противников, группировку их сил; не допустить вторжения войск агрессора на территорию СССР; быть готовыми упорной обороной надежно прикрыть мобилизацию, сосредоточение и развертывание войск округа.