Кто сказал: "Война"?

Ларионов Владимир

— Ладно, ты прав, — кивнул Гайяри. — Но я-то что могу? Я же не славнейший глава рода.

— Ты можешь очаровывать.

— Да? — Гайяри изобразил удивление. — У тебя не вышло соблазнить достаточно сторонников? А я думал, это наш родовой дар.

Но отец словно не расслышал сарказма.

— Все вышло, — ответил он — Сторонников и друзей мне хватает, но только один человек может сразу и окончательно обеспечить нам победу — глава республики, избранник Форума. — Геленн повернулся в седле и посмотрел сыну прямо в глаза. — Я хочу, чтобы ты очаровал Айсинара Лена.

— Избранник Форума неравнодушен к мужчинам? — Гайяри все еще смеялся.

— К мужчинам, к мальчикам —

не знаю… но, судя по всему, он неравнодушен к тебе — с тех пор, как ты впервые вышел на арену, не пропустил ни одного поединка. Он ест тебя глазами, как нищий горячую лепешку.

Так вот в чем дело! Выходит, отец не шутил, что почти всегда смотрит… только не на его победы, а на слабости избранника Айсинара. Что ж, это неприятно, но ожидаемо.

Все равно Пряный путь нужен ему не меньше, чем отцу. Тем более что славнейшего Лена он заметил и запомнил: высокий, хорошо сложен, моложе отца лет на десять. И, главное, сильный: холодный взгляд, жесткий рот, твердые скулы — а руки нервные, подвижные… что-то в этом было неправильное, какая-то червоточина или тайна. Занятный человек. Что ж, раз отец хочет — пусть, не страшно. Он может узнать Айсинара Лена поближе.

— Хорошо.

— Хорошо? — Удивленно переспросил Геленн, словно не ждал такого безропотного подчинения.

— Хорошо, — повторил Гайяри. — Если тебе нужно — я осчастливлю избранника.

Некоторое время они оба молчали. Гайяри поднял лицо к солнцу и закрыл глаза. Яркие лучи скользили по векам, отражаясь в глазах цветными пятнами, грели щеки и пощипывали губы. Тихий ветерок перебирал волосы, от венка на голове пахло сладко и тревожно. Возбуждение боя наконец-то полностью схлынуло, оставив после себя тягучую, почти любовную истому. Думать о чем-то еще было лениво, но кое-что все же надо было уточнить.

Гайяри разлепил глаза и спросил:

— А, раз мы договорились, ты не запретишь мне поединки?

Геленн ответил почти сразу:

— Я и не собирался.

Помолчал еще немного, потом добавил:

— Гайи, я знаю, какой ты. Не хочу, чтобы, подавляя дар, мой сын истек кровью или превратился в пускающего слюни куцитраша — лучше уж арена. Только прошу по-хорошему, будь осмотрительнее. И — главное — скромнее.

Осмотрительнее, как же… Вот получит он свое место в Форуме, лет через десять-пятнадцать, станет полноправным протектором Пряного пути и… чем там еще угрожал ему отец? Ах, да! Женится и заведет кучу наследников — и тогда будет важным, степенным и осмотрительным. Да и чем он тогда будет развлекаться? Официальными речами, таможенными законами и проблемами с контрабандой? А еще детским писком и бабьими жалобами… если жена попадется похожая на его матушку, вечно больная, слабая и слезливая, то ему точно ничего не останется, кроме осмотрительности и скромности.

Но кому придет в голову быть скромным и осмотрительным в семнадцать? Разве что тому же Нару Орсу. Почему-то вспомнилось, как этот умненький дурачок случайно подловил их с одним приятелем, целующихся за колоннами семинарии, и, должно быть, перепутал с сестрой. Ох, как он дернулся, как вызверился! Сколько ярости и боли! Прямо так бы и убил сразу. А как только разобрался — вспыхнул, точно девица, и сбежал.

От этих воспоминаний Гайяри расхохотался едва не в голос.

— Мне быть скромнее и осмотрительнее? А как же тогда Айсинар Лен?

— Что ты хохочешь? Смешно ему… — Отец думал о чем-то явно неприятном, но тут тоже не смог сдержать улыбки. — Над чем вы с Сали вечно смеетесь? На вас посмотреть, так можно подумать, что жизнь — сплошной праздник. Детишки…

А почему бы их жизни не быть праздником? Он молод, силен и умеет побеждать. А у Салемы есть любимый Нар, и ей, кажется, этого хватает. Да, можно считать, что жизнь — праздник, во всяком случае сегодня.

Гайяри глянул вперед — крыша особняка Вейзов только что показалась из-за деревьев.

— А слабо обогнать меня и первым въехать в ворота? — спросил он отца. — Или патриарху стыдно гоняться за ребенком?

И, не дожидаясь ответа, ускакал вперед.

*2*

Едва пригубив вино, Айсинар отставил кубок. Умница Райянна тут же поняла намек: велела няньке увести детей и, сославшись на заботы по дому, тоже удалилась. Две прислужницы шустро убрали со стола, оставив только вино и фрукты.

— Ну что ж, к делу, — Геленн приподнялся с шелковых подушек, сдвинул в сторону блюдо с фруктами и начал раскладывать документы. — Тут полные своды по доходам и содержанию Пряного пути за последние три года, славнейший Айсинар. Своды прошлых лет есть в архивах, и ты их, конечно, уже видел, но я все же приложил списки, чтобы можно было сравнить.

Приглашая славнейшего Геленна Вейза на дружескую беседу, Айсинар знал, что будет понят правильно: вовсе не застольные байки нужны избраннику Форума от стяжателя. Но такого подробного отчета по всей форме он все же не ожидал. Между тем, Геленн отчитывался так охотно и уверенно, что это невольно завораживало — неудивительно, что половина Форума заглядывает славнейшему Вейзу в рот и готова повторять все, что бы тот ни сказал. Только не Айсинар — ему хватало воли не поддаться обаянию. Хотя уловить истинный смысл за складными фразами, ясным взглядом и доверительным тоном было не так-то просто.

— Таможенные пошлины выросли, но не за счет торговых сборов, упасите Творящие! Только за счет налога на клинок и руку, а он появился не от хорошей жизни. Ты же помнишь, славнейший?

Айсинар помнил. Налог на клинок и руку, положивший начало расколу Форума, возник не для повышения доходов, а как ответ на многочисленные жалобы купцов. Вооруженные бродяги всегда слонялись по торговому тракту в поисках заработка, и никто не видел в этом беды, пока они не наглели. Но постепенно все переменилось: началось с пьяных драк и поножовщины, а закончилось разбойными вылазками и даже грабежом фарисанского каравана. Славнейшие Орбина, как хозяева Пряного пути, посчитали делом чести навести порядок и предложили ввести особый налог. Если ты мужчина от пятнадцати до пятидесяти пяти, не гильдийский торговец и не охранник, нанятый опять же через цеховое поручительство — строго не более одного человека на повозку торгового обоза — то плата твоя за проезд будет два элу вместо одного, причитающегося со старика или женщины. А если при этом ты хочешь путешествовать с оружием — то еще по два элу за каждый клинок длиннее ладони.

Вещатель Орс и тогда был против: считал, что такой налог оскорбит ближайших соседей. И умгары, и берготы не мыслили свободного мужчину безоружным, при том что для многих из них этот самый клинок длиннее ладони и был единственным достоянием, а серебряных монет они в глаза не видели. Это орбинцы, мол, привыкли к богатству и безопасности и знать не знают, какова бывает жизнь, когда меч или топор в руке — единственная надежда не подохнуть с голоду и не стать чужой добычей. Но соседи-то и по сей день так живут, оттого не простят подобного отношения. Помнится, Озавир предлагал решить вопрос иначе: передать часть дохода дороги умгарским кнезам и туманным герцогам вместе с обязанностью обезопасить самые сложные участки, а в случаях грабежей и поборов с них же спросить возмещение убытков. Но ни один из славнейших патриархов Форума его не поддержал.