Кто скажет правду президенту. Общественная палата в лицах и историях
Шрифт:
Расскажу об одной поездке команды Каньшина на Дальний Восток. Летом 2008 года члены комиссии по делам военнослужащих вместе с секретарем Палаты Евгением Павловичем Велиховым и очень активным членом Палаты владыкой Феофаном решили посетить военно-промышленный комплекс на Дальнем Востоке, узнать, в каком состоянии находится эскадра, насколько социально защищен личный состав Тихоокеанского флота, увидеть, в каком состоянии там оборонные предприятия.
Я приехал в аэропорт Внуково заранее, поскольку должен был встретить Велихова и владыку Феофана, чтобы передать им билеты, и не очень удивился, застав обоих в зале ожидания. Евгений Павлович – человек ответственный и основательный, на любое мероприятие любит
Евгений Павлович совсем недавно вернулся из Штатов с симпозиума и с большим энтузиазмом рассказывал о последних научных достижениях. Его внимательно слушали Каньшин, член Палаты Владимир Мошков, ветеран Афганистана, награжденный за мужество орденом Красной Звезды, и еще несколько человек из команды Каньшина. Все увлеченно спорили, насколько Россия в технологическом плане отстает от западных держав и США. Включился и владыка Феофан. Разговор из научного перерос сначала в политический, а потом и вовсе стал национально-религиозным. Владыка, возглавляющий Ставропольскую и Владикавказскую епархию, рассказывал, что на Кавказе каждый поступок, каждое слово человека, будь то духовное лицо или чиновник, воспринимается с особой остротой, поэтому главный принцип там – не навреди, о чем, к сожалению, нередко забывают некоторые политики и общественные деятели.
Так получилось, что в самолете мы все сидели в разных концах, поэтому возможности для продолжения разговора не было. Вместе с нами оказалась группа столичных юмористов, которые коротали время, расслабляясь выпивкой и периодически наполняя относительную тишину своими выкриками и громкими скабрезными шутками. Впереди, вместе с Евгением Павловичем сидел Аркадий Арканов, он несколько раз ходил усмирять своих горе-коллег.
Прилетев в Хабаровск, мы закинули вещи в гостиницу, на бегу позавтракали и отправились на встречу с местной администрацией. Выяснилось, что проблем с трудоустройством уволенных в запас военнослужащих в принципе нет, да и жилье худо-бедно в городе строится. Основные сложности как раз у тех, кто продолжает служить, но это уже в компетенции Министерства обороны.
Получив час свободного времени, мы совершили небольшую пешую прогулку. Хабаровск – очень красивый и светлый город с большим количеством церквей и храмов, а памятник генерал-губернатора Муравьева Амурского даже изображен на пятитысячной купюре. Гуляя по набережной, я впервые узнал о большой трагедии, которая почему-то замалчивается не только чиновниками, но и федеральными средствами массовой информации. Красивая, широкая река Амур, как оказалось, уже несколько лет находится в катастрофическом состоянии. В 2005 году на китайском химическом заводе произошел выброс ядовитых веществ, и огромное пятно нитробензола и других химикатов двинулось по течению в Амур. Река стала мертвой в буквальном смысле слова. Там нельзя ни купаться, ни ловить рыбу.
Вы можете представить мои чувства, когда жарким июльским днем люди, видимо, находящиеся в отпуске, лежали на пляже и загорали (вернее, сгорали) под палящим солнцем. Некоторые смельчаки все же отваживались искупаться, но окружающие смотрели на них как-то больше с сочувствием, нежели с завистью. Еще я видел баржи с нашим лесом, которые косяком шли в сторону Китая, и мне стало уже совсем грустно. Хотя в этом, наверное, ничего не было противозаконного, у нас рыночная экономика. Просто после увиденной экологической катастрофы мне показалось это совсем не патриотичным – продавать наше богатство такому соседу. Вернувшись в Москву, я рассказал об увиденном нашему экологу Владимиру Захарову, и он заверил, что будет держать эту ситуацию в поле зрения комиссии по экологической ситуации. Дай бог, если что-то удастся изменить!
В тот же день мы провели большое совещание совместно с Советом Дальневосточного военного округа, обсуждали в основном социальные вопросы. Коснулись и проблемы подготовки молодежи к службе в армии. Именно тогда, пожалуй, Каньшин впервые озвучил идею обязательного преподавания в школах основ начальной военной подготовки. Идея получила большую поддержку военных, мне показалось, Евгений Велихов ее тоже одобрил, ведь не только призывникам, но и тем мальчишкам, которые остаются на «гражданке», эти знания не помешают. Всем надо быть готовым Родину защищать.
Незабываемые впечатления остались от посещения учебного танкового полка Анастасьевского гарнизона и бригады химической и биологической защиты, которая состояла в основном из контрактников. Видно было, что ребятам интересно служить. Потом при встрече с личным составом разговор зашел и о проблемах. Оказалось, например, что деньги за службу им переводят на карточку, а ближайший банкомат находится в городе, до которого надо добираться минут сорок. Начфин, сидевший в зале, в первом ряду, тут же пообещал членам Палаты, что вопрос незамедлительно будет решен и специальный банкомат появится на территории части. Слово свое он сдержал. Но до каких пор будет необходимо, чтобы обязательно приезжали люди из Москвы и грозили пальчиком?
Как всегда, самой болезненной оказалась проблема с жильем, особенно трудно приходится семейным, которые вынуждены ютиться в перенаселенных общежитиях.
До следующего пункта назначения – легендарного города Комсомольска-на-Амуре, построенного в тридцатые годы силами энтузиастов-комсомольцев и политических заключенных, мы добрались на военном самолете. Раньше город был закрытым, да и сейчас, чтобы в него попасть, нужно получить специальное разрешение. Это объясняется тем, что на его территории находится несколько стратегических предприятий, в том числе Амурский судостроительный завод. К сожалению, не могу рассказать всего, что довелось увидеть, но меня поразил масштаб предприятия, хотя оборудование там еще советских времен, заводу не под силу самостоятельно провести модернизацию. Выяснилось и другое не менее важное обстоятельство – стратегическое военное предприятие чуть ли не целиком находится в частных руках: определенным пакетом акций в лихие девяностые завладели люди с сомнительной репутацией, теперь они где-то скрываются.
Велихов с Каньшиным, вернувшись в Москву, тут же принялись писать письма в Министерство обороны, в правительство и президенту. Надо отдать должное, срочно были приняты меры и спустя некоторое время государство стало полноправным владельцем предприятия. Хочется верить, что это произошло не без участия Общественной палаты. К сожалению, в связи с непростой экономической ситуацией руководство оборонного завода вынуждено было проводить небольшие сокращения кадров, так как получало явно недостаточно заказов. А ведь там работали высококвалифицированные специалисты.
Евгений Павлович очень заинтересовался некоторыми технологическими разработками, пришлось вместе с ним в течение трех часов карабкаться по лестницам, туда, где велась реконструкция подводной лодки и можно было пообщаться с мастерами. Мы уже еле дышали, с трудом волоча ноги, а Велихов все шел и шел… Ученый, одним словом.
Как известно, у Москвы с Дальним Востоком разница во времени семь – восемь часов. Мои московские коллеги, когда звонили мне, почему-то довольно спокойно воспринимали мои слова, что я нахожусь на другом конце страны, и как ни в чем не бывало продолжали разговор. Заложниками временной разницы были все участники нашей экспедиции и каждый выходил из нее по-своему: кто-то не брал трубку, кто-то сердился, кто-то, борясь со сном, спокойно общался. Потом адаптировались все.