Кто-то, с кем можно бежать
Шрифт:
– Не могу поверить, - сказал Шай, - он плакал? На людях? Ты в натуре видел слёзы?
Полицейские ушли, ведя перед собой небольшую колонну, разъярённую и сломленную. Носорог остался с тремя ребятами. Предложил отвезти их домой, а завтра можно будет вернуться сюда и при дневном свете всё собрать. Асаф почувствовал, что у него опускается сердце. Что, так всё и закончится? В этом было какое-то очарование, жить здесь с ними, с ней, во всей этой болезненной обыденности с редкими минутами счастья.
Они поднялись по насыпи, Динка бежала впереди, а Носорог поддерживал Шая. Потом Носорог передал Шая Тамар и пошёл рядом с Асафом. Асаф спросил, как он это всё организовал, и как Песах узнал, что они здесь. Носорог сказал, что уже несколько дней, с тех пор, как в Эйлате умерла одна девушка, сбежавшая из общежития, ребята из подразделения по борьбе с наркотиками крепко пасут Песаха, прослушивают его телефонные разговоры и шьют ему хорошенькое дело, не хватало только вишенки на верхушке торта, и, когда Носорог позвонил этому своему другу, этому сухарю, реакция была почти восторженной.
– Потом всё было просто. Сегодня после обеда кто-то позвонил Песаху, не называя себя, может быть, даже я, и сообщил ему, где он может найти двух своих сбежавших птичек. И тогда это действительно стало проще простого.
Луна спряталась. В темноте было трудно что-либо различить. Асаф несколько раз хотел рассказать Носорогу о Рели, но не находил слов. Они продирались сквозь густой кустарник. Слышно было только их дыхание и свист у Шая в лёгких. Асаф бросил взгляд вбок. Носорог казался более задумчивым, чем обычно. Асаф подумал, что разговоры уже не нужны.
Потом они втиснулись в пикап Носорога. Все молчали. Только один раз Шай сказал:
– Я бы не отказался сейчас забить косячок.
И Тамар поняла, как пугает его оказаться совершенно незащищённым, без наркотического заслона, перед тем, что должно произойти. Асаф сидел, глядя на тёмный пейзаж, и думал, что через десять минут всё закончится, через пять, через минуту.
Садик перед домом был освещён только одной лампочкой. Тамар смотрела в окно пикапа и вспоминала, как уходила отсюда месяц назад. Динка почуяла своё место и заметалась внутри машины. А Асаф – он увидел этот красивый дом, ухоженный садик, две серебристые машины на стоянке, и сердце его опустилось.
Шай вышел и остановился у ворот. Динка выскочила наружу и стала носиться по траве. Шай обернулся к Тамар:
– Ну, ты идёшь?
Тамар посмотрела на дом.
– Сначала ты, - сказала она, - тебе нужно поговорить с ними наедине. Я приду завтра утром.
Асаф удивлённо уставился на неё. Носорог сидел к ним спиной, барабаня по рулю. Его спина вдруг стала ужасно большой.
– Я подумала, - неуверенно сказала Тамар, - подумала, что мне нужна ещё одна ночь там. Я ещё не простилась как следует с этим местом.
– Одна? – глухо спросил Носорог. – Как ты там будешь одна?
Молчание.
– Динка пойдёт со мной, - прошептал Тамар.
– Э... я... я тоже, - сказал Асаф с непонятной слабостью.
Носорог пожал плечами. Подпёр руками голову, локтями на руле. Сквозь лобовое стекло они видели, как Шай входит в ворота, идёт по вымощенной дорожке, и понимали, что он только начинает свой путь обратно к жизни, и совсем не были уверены, что у него получится. Дойдя до двери, он на мгновение повернулся к ним. У него был взгляд затравленного зверя. Асаф и Носорог, вместе, показали ему большой палец. Тамар кивнула ему. Он постучал в дверь. Она не открылась. Он ждал ровно секунду и уже повернул назад, сердито и обиженно, но тут в доме зажёгся свет, потом ещё один. Шай остановился. Готовый сразу же убежать. Мгновение спустя они увидели, как дверь открывается. Шай посмотрел внутрь долгим, безрадостным взглядом. Потом, не спеша, шагнул вперёд, и дверь за ним закрылась. Асаф услышал рядом с собой сдавленный голос, увидел мокрое лицо Тамар и подумал, что ещё ни разу не видел её плачущей.
– Я не плачу, - сказала она ему на ухо, боясь, что сейчас сломается. Асаф провёл пальцем по ниточке слёз, сбегавших по её щеке.
– Нет, нет, - улыбнулась она сквозь слёзы, всё еще не сдаваясь, - у меня только немножко, я не знаю, аллергия на грусть.
Асаф попробовал свой палец:
– Это слёзы, - заключил он, и всю дорогу обратно она всхлипывала у него на плече, раздираемая горькими рыданиями, накопившимися за весь последний месяц.
Носорог привёз их на автобусную остановку над пересохшим руслом. Попрощался и уехал. Было ещё темно, но уже начинало светать. Динка бегала вокруг них, размахивая хвостом. Они сошли на обочину, потом спустились в долину, помогая друг другу в трудных местах, ища повод прикоснуться, ухватиться. Они почти не разговаривали. Тамар подумала, что ещё не встречала человека, с которым так легко молчать.
26.11.99
Перевод с иврита Люси Бергер-Винокур, 13.03.2003
В книге использованы фрагменты из песен:
"Мы с моей тенью" – слова и музыка: Иегуда Поликер.
"Сюзан" – слова и музыка: Леонард Коэн.
"Вторая птица" – слова: Натан Зах; музыка: Миша Сегель.
"Ночь на пляже Ахзив" - слова и музыка: Наоми Шемер.
"Милашка" – слова: Цруя Лаав и Гидеон Кафан, музыка: Корина Алаль.
"Где-то в сердце" – слова: Эхуд Манор; музыка: Жорж Брассенс.
"Как безумная птица" – слова: Ицхак Эйнхорн; музыка: Нахум Хайман.
"Глупышка" – слова: и музыка: Эти Анкри.
"Марионетки" – слова: Лея Гольдберг; музыка: Гиль Дор и Ахиноам Нини.
"Экстази дешёвый" и "Щит Давида надвое расколот" – участники группы "Скоро революция".
"Свирель" – слова: Лея Гольдберг; музыка: Давид Захави.
"Урок отечества" – слова: Али Моар; музыка: Эфраим Шамир.
"Любовь моя, всех странников уже я расспросил" – слова: Юваль Банай и Орли Зильбершац-Банай; музыка: группа "Машина" и Реувен Шапиро.
"Почему звезда" – слова: Натан Зах; музыка: Мати Каспи.
"В этом вся прелесть" – слова и музыка: Нимрод Лев.
"Кто-то" – слова: Эхуд Манор; музыка: Мати Каспи. ????