Кто-то знает о вас всё
Шрифт:
Этой женщине было не больше тридцати - тридцати пяти лет, но она выглядела словно моложавая старушка. У нее было болезненное и некрасивое лицо с брезгливо поджатыми губами. Все это время она молча стояла среди коллег, ничем не выделяясь.
– Да ведь ты, Наденька, вроде тоже собиралась же, кажется?
– воскликнула Светлана Анатольевна.
– Нет, - снова сухо возразила молодая преподавательница, - я пошла с лаборантками мыть посуду, что осталась после праздника, а потом сразу домой. Если кто-то и остался, то кроме Панфиловой это могли быть Нина Владимировна и Татьяна Алексеевна.
– Я бы хотел поговорить с вами отдельно, - сказал Коля.
Женщина пожала плечами.
–
– Назовите свое имя, пожалуйста, - педантично уточнил Коля, приготовившись записать имя женщины в блокнот.
– Надежда... Кукина, - ответила преподавательница. Коля отметил, что она вдруг запнулась перед тем, как произнести свою фамилию. "Неужели комплексует?", - удивился он.
– А вы еще в то крыло сходите, молодой человек, - взялся ехидно и мстительно подсказывать Павел Иванович, - вы к ним сходите и вопросы ваши им поставьте. Покажите им! Хотел бы я поглядеть, как, им, партийцам, придется выкручиваться, что по их вине женщина погибла!
– Да, да, сходите, сходите, - возбужденно подхватил хор преподавательниц.
– Дотусовались, видишь ли, партайгеноссе!
– воинственно выкрикивал Павел Иванович.
– А вот вы их теперь и прищучьте!
Прежде чем уйти в то крыло, Коля уточнил список всех, кто участвовал в злосчастной вечеринке на восьмое марта. Как только пенсионерки заподозрили, что разбирательство может обернуться для них какими-то затруднениями в будущем, они сразу же начали сверх всякой меры осторожничать, хитрить и нести околесицу, чтобы откреститься от участия в самых незначительных эпизодах. Толпа вокруг Коли немедленно поредела, и пугливые пенсионерки суматошно отхлынули от него, пользуясь любым предлогом, чтоб сбежать от расспросов. Рядом с Колей остались только Светлана Анатольевна, ничего не боявшаяся, потому что у нее было твердое алиби и потому что ей хотелось удовлетворить свою болтливость, и Павел Иванович, все еще азартно рассчитывающий "прищучить партайгеноссе" с Колиной помощью. На кафедре стало намного спокойнее, и Коля задал им обоим давно лелеемый вопрос:
– А не было ли у Панфиловой каких-нибудь врагов? недоброжелателей? Может быть были люди, которым была бы выгодна ее смерть?
Светлана Анатольевна и Павел Иванович синхронно усмехнулись, сразу же разгадав, к чему он клонит, и Коля мгновенно почувствовал себя нелепым фантазером.
– Да о чем вы говорите, молодой человек?
– снисходительно ответил Павел Иванович, - Кому это могло быть выгодно? Панфилова была самая обыкновенная неустроенная тетка... Ни с кем она особенно не контактировала, да у нас и так все сами по себе... отчитаешь лекцию - и бежать ... у нас все в нескольких местах вкалывают... Кто мог с ней что-то не поделить? Да у нас на кафедре и не нашлось бы таких злодеев! У нас вон все обычные зашуганные пенсионерки, мыши серые! Они сами всего боятся, а не то, что...
– Подождите, а вот как же тогда Левертова, Павел Иванович?
– вдруг вспомнила Светлана Анатольевна, - ведь она, я помню, одно время дружила с Ангелиной Левертовой? Или общалась, как теперь говорят... дружила, общалась.. у нас молодых-то мало, вот они, вроде как-то вместе старались держаться...
– Да оставьте вы, Светлана Анатольевна, - отмахнулся Павел Иванович.
– О чем вы говорите! Что нелепицу-то пороть? Какие из них подруги? Панфилова была кто? Панфилова - серость, мымрочка такая, вечно между парами свитер вязала за шкафом... Я, как наткнусь на нее, обычно говорю: Вера! да что же ты это опять тут за шкафом сидишь? Пошла бы хоть прогулялась, свежим воздухом подышала! посмотри, вон, ты уже без воздуха посерела вся! Нет - сидит словно вкопанная! А Левертова - ну, это, конечно, другое... У Левертовой на лице написаны амбиции... хоть тоже, если посмотреть - безнадежная неудачница... Левертова-то еще не смирилась! У Левертовой-то еще - мечты! Ну а Панфиловой сам бог велел сидеть в уголке, чулок вязать! Натура душная больно... Даже если б они и дружили, Левертова ее долго бы не выдержала. У Левертовой характер не тот. Помните, какой она номер выкинула на тот самый праздник-то на ваш бабский, на восьмое марта?
– О!
– воскликнула Светлана Анатольевна с засверкавшими глазами.
– Вот уж да! Ох, как же тогда кафедру всколыхнуло! Я просто поражаюсь, как ее не уволили! Я даже подумала, и нас всех поувольняют заодно.
– Кто такая Левертова?
– начал выяснять Коля.
– Она присутствовала в день отравления? А почему у меня нет в списке ее заявления?
– Присутствовала, - сказала Светлана Анатольевна.
– Нет, - одновременно ответил Павел Иванович.
Оба сплетника замолчали и воинственно посмотрели друг на друга, готовясь препираться.
– Нет, Павел Иванович, она была именно в тот самый день, и именно в тот самый день, устроила сцену на всю академию, - внушительным голосом сказала Светлана Анатольевна, - на торжественном собрании она встала и...
– Светлана Анатольевна!
– возопиял Павел Иванович, в очередной раз взрываясь, - Опять вы несете несусветное! Слушайте меня! Смотрите мне прямо в глаза и слушайте: Левертова была в первой половине дня! в пер-вой по-ло-ви-не дня! во второй половине ее не было! Потом она ушла! На шампанское она не осталась! Вы слышите, Светлана Анатольевна, что я вам говорю?!
– Расскажите, пожалуйста, подробнее, - сказал Николай.
– Расскажите, что случилось на...
– На собрании, - подсказала Светлана Анатольевна.
Она выдержала свирепый взгляд Павла Ивановича, и заговорила более мирным тоном, очевидно, признав свое поражение.
– Собрание по случаю восьмого марта. Торжественное. Вот начальство нас собрало.. в актовом зале.. обещали, что после собрания сразу премию начнут раздавать - вот мы все и пришли - а куда денешься...
– Дайте я расскажу, - опять не утерпел Павел Иванович.
– На собрание нас согнали гуртом, ну как обычно. Сели мы. Сидим. Вышел ректор - дам поздравлять. Говорит речь...
– И вы подумайте - эта нахалка вдруг встает с места и...
– Да подождите вы!
– закричал и замахал на нее Павел Иванович, - меня, меня слушайте! Ректор говорит речь! Доходит до слов: поздравляю вас, дорогие женщины, и желаю вам успехов, здоровья, счастья, и главное, побольше терпения, чтобы нас, не всегда безупречных мужчин, терпеть. И тут совершенно неожиданно вдруг эта самая Ангелина Левертова ваша прямо с места заявляет: пошел ты на! Прямо в глаза ректору! Именно на это самое слово послала! Пошел вот на это самое!
– крикнула, - сам учись терпеть! Все так и упали! Упали бы ежели б не сидели! Я аж за сердце схватился! Никто и подумать не мог!...
– Вы представляете, что за нахалка! Подумать только! Сказать ректору: пошел на..., - воскликнула Светлана Анатольевна разрываясь между возмущением и восторгом. Как и всякая сплетница, она получала искреннее удовольствие от новой версии сплетни. Она встретилась сверкающими глазами с Колей, ожидая, что он поддержит ее возмущение, но, заметив, что тот не торопится осуждать, сама быстро отказалась от осуждения и сконцентрировалась на восхищении.
– Как она могла? И зачем она это сделала?
– Зачем она это сделала?
– повторил удивленный Николай.