Шрифт:
Глава 1
– Ты уж потише там будь, в первый день-то, - сказала тетя Николаю, подавая ему пальто, что совсем уж было ненужно и избыточно.
– Как это потише? Зачем?
– поинтересовался Коля.
– А вот так. Не высовывайся, веди себя тихо, слушайся.
– Кого слушаться?
– А начальника своего. Что скажет, то и делай.
Николай посмотрел на тетю так выразительно, насколько смог.
– Тетя, ты случайно не жила во время крепостного права?
Тетя покачала головой.
– Ой, не нравится мне твое настроение. Тебе не на пользу. Смирнее надо быть. Мы люди простые.
– Отдай, тетя, мое пальто, да и пойду я уже, - сказал Коля с осуждением, почти вырвал пальто из рук тетки и вышел, надевая его на ходу.
Уже на улице он нахлобучил
Ревностное отношение Коли к своему имиджу отчасти объяснялось фактами его биографии. Биография у него, в его двадцать пять лет, была совсем несложная, и по большей части неудачливая, и этот последний факт служил ему основой для различного рода мнительностей. Коля вырос в небольшом городке в одной из провинций нашего Северо-Запада. Воспитали его мать и бабушка; про своего отца он знал лишь то, что у него была другая семья, и жил он где-то в другом городе. Семнадцати лет от роду Коля закончил школу и приехал в Санкт-Петербург учиться на юриста. Строго говоря, ему гораздо больше хотелось поступить на историческое отделение, но профессия историка ни по каким меркам не могла считаться прибыльной для молодого провинциала из семьи с небольшим достатком. Мать Коли, услышав про исторический факультет, сразу твердо заявила: "Извини, сынок, но подумай о том, что мы люди небогатые; я не в состоянии поддерживать материально такие твои запросы", - и посоветовала ему выбрать в качестве будущей карьеры что-то "более близкое к жизни".
В Петербурге он поселился на квартире у вдовствующей бездетной тетки, которая, как многие одинокие люди, страдала от неприятных предчувствий приближающейся старости. Тетка была очень рада приютить племенника, лелея надежды, что он останется в Петербурге навсегда, обзаведется семьей, и тем самым даст ей возможность почувствовать себя частью этой семьи. Все, в сущности, у Коли в первое время шло неплохо. Он поступил учиться на недорогое коммерческое отделение одного из второразрядных юридических институтов; первые два года обучения оплатили вскладчину из своих сбережений мать и тетка, в надежде, что в дальнейшем Коля отличными оценками заслужит перевод на бюджетное отделение. Так бы, скорее всего, и случилось, но после второго курса вузовское начальство внезапно и вероломно отменило переводы с платных отделений на бюджетные. Денег на дальнейшую учебу вовремя собрать не удалось, и Колю тут же загребли в армию. Из армии он вернулся через два года с больными почками и сильно упавшим зрением. Его мать долго, но безуспешно пыталась выяснить у него, как он заполучил все эти недуги. Он перевелся на заочное отделение и доучился с грехом пополам до четвертого курса, подрабатывая все это время в зависимости от обстоятельств то типографским рабочим, то помощником нотариуса, а то и просто разнорабочим при каком-нибудь предприятии. Пару раз ему приходилось прерывать учебу, чтобы лечь в больницу для залечивания хронзаболеваний, принесенных из армии. Так прошли еще три года. Большинство бывших колиных однокурсников за это время давно успели получить диплом, устроиться по фирмам и обзавестись семьями. Коля со своими больными почками, очками, креслом-кроватью на тетиной кухне и постоянными жизненными неурядицами на фоне многих из них смотрелся довольно бледно.
Коля тоже, в принципе, если бы очень захотел, мог жениться и остепениться, потому что тетя постоянно напоминала ему, что соседка с пятого этажа - его ровесница, девушка из семьи потомственном интеллигенции, не прочь с ним познакомиться поближе и куда-нибудь пойти вдвоем, в кино или в кафе; и у нее, что немаловажно, есть своя отдельная квартира. Квартира находилась в престижном районе и досталась в наследство от бабушки, потомственной петербурженки. Но Коля каждый раз отнекивался. Соседка не нравилась ему своим длинным носом, деловитостью и немного визгливым голосом, которым она здоровалась с ним, когда им случалось встретиться на лестнице. В соседкиных интонациях явственно чувствовалась склонность к истерии, как у большинства потомственных интеллигентных девушек. Кроме того, Коля был очень щепетилен в подобных делах, и ему претил такой, если можно так выразиться, бытовой способ заводить знакомство. Каждый раз, когда тетя начинала разговор о женитьбе на интеллигентной девушке, он отнекивался, неопределенно бормоча, что "это так не делается".
Несмотря на неудачи, Коля был оптимистом и не терял надежды добиться каким-нибудь способом жизненного успеха и оправдать упования всех женщин своей семьи, которые только им одним и жили - матери, тети и бабушки. Для этого он твердо намеревался испробовать все разрешенные законом способы. На предпоследнем курсе он записался проходить практику в одном из городских следственных отделений в надежде получить там место. Практика засчитывалась как преддипломная, и, само главное, была преподнесена красноречивым проректором как Великий Жизненный Шанс, воспользовавшись которым можно было получить место в следовательском отделе и взыскать многие блага в дальнейшем. Коля записал свою фамилию в список у секретарши из деканата и через неделю получил приглашение на практику в следственное отделение одного из районов города. Туда Коля и направлялся в это утро с нарукавниками в сумке.
В обшарпанном здании его встретил низкорослый косматый человечек, сидевший на дежурстве. Ни говоря ни слова Коле и не глядя на него, он набрал номер по внутренней связи и сказал кому-то бесцветным голосом: "ваш пришел". Через пару минут Коля стоял в кабинете перед огромным дубовым столом, в дальнем конце которого сидел полноватый и лысоватый человек в белой рубашке и галстуке. Предположительно, это было самое главное лицо всего отделения. Из таблички на двери его кабинета Коля узнал, что его зовут Юрий Васильевич Соколов. Подробности его облика Коля издалека не рассмотрел из-за плохого зрения. Эта важная персона, помогая себе отчаянными жестами, сообщила ему, что отдел, где Коля будет трудиться, выполняет задачи по вопросам исполнения уголовно-процессуального законодательства Российской Федерации, проводя неотложные следственные действия по установлению лиц, которые могли совершить преступление...
– ну и многое другое в таком же духе.
После того, как Юрий Васильевич произнес все слова, которые полагается произносить при приеме на работу в бюджетную организацию, он повел Колю из своего кабинета в другое место. Настал момент, когда самый главный начальник должен был торжественно представить Колю его будущему непосредственному начальнику. Коля и от непосредственного начальника ожидал многого по части жесткости и крутости - и в данном случае его ожидания в какой-то мере оправдались.
Непосредственный начальник оказался достаточно молодым, крепким и бодрым. Он был всего лет на пять постарше, однако крепость телосложения и бодрость придавали ему вид настоящей зрелости по сравнению с сутулящимся и худым Колей. Он вполне подошел бы под колино представление о крутом парне, если бы не напомнил ему чем-то одного вороватого сержанта, которого Коля помнил еще по армейским будням. Он привстал из-за стола и энергично пожал руку Коле, проделав это примерно так же, как и большинство других непосредственных начальников. Юрий Васильевич представил их и удалился. Начальник и его подчиненный остались одни.
– В общем так, - тут же приступил к делу непосредственный начальник, - Сразу переходим на ты. Тебе Юрий Васильевич сказал, что я Кирилл Анатольевич, но ты зови меня просто Кирилл. Я так привык. Или - тут он оживился, - зови меня шеф. Значит вот как будем: я - шеф, ты - Николай. Все. С этим определились. Теперь переходим к делу. Работы у нас навалом, и хорошо, что тебя именно к нам приписали. Поэтому сегодня давай поезжай на задание, а завтра я тебя оформлю по ведомству.
– Как? Прямо сейчас - на задание?
– опешил Николай.
– А что тебе не нравится?
– удивился "шеф", - Есть задание. Есть ты. Оба вы созданы, что называется, друг для друга. Садись давай и слушай. Поедешь сейчас в Академию так называемую Сервиса и Экономики и расследуешь там хорошенько одно дельце. Как будто специально для такого как ты, молодого Пинкертона, - отчасти насмешливо, отчасти серьезно-поучительно добавил он.
– В вышеуказанной Академии на днях случилась вечеринка в среде педагогического состава - старушки-пенсионерки там всякие, педагогини, собрались погулять по случаю своего женского праздника. И закупили, решив сэкономить свои небольшие бюджетные денежки-зарплаты, немножко паленой водки из ближайшего ларька. С ближайшими ларьками мы уже работаем. К счастью - твоему и моему - городские власти значительно облегчили нам шмон, издав указ о ликвидации ларьков, торгующих на остановках, так что их осталось в том районе не так уж много. Так что с ларьками я разберусь и сам. Твое же дело будет...