Кто убийца?
Шрифт:
– После того, что произошло сейчас между нами, мы не можем больше оставаться обе под одной кровлей: одна из нас должна покинуть этот дом.
Раскрасневшись от волнения, она вышла в коридор и сделала несколько шагов по направлению ко мне, но, когда она увидела меня, весь ее гнев, казалось, исчез, — девушка вдруг залилась слезами и бросилась вниз по лестнице. Не успел я опомниться от впечатления, произведенного на меня странным поведением Мэри, как в комнату вошла ее кузина. Она, по-видимому, совершенно успокоилась, только выглядела очень утомленной и была бледна.
Я заметил, что после нашего недавнего разговора, когда
– Объясните мне, что происходит, — сказала она. — У меня сложилось впечатление, что я не до конца понимаю, в каком положении оказалась.
Я очень обрадовался этой просьбе и начал подробно излагать дело, особо останавливаясь на тех пунктах, которые казались совершенно ясными Элеоноре, но вызывали недоверие у окружающих. Я объяснил, как тяжело должно было отразиться на ее участи решение молчать относительно некоторых подробностей, я умолял девушку посвятить хотя бы меня в то, чего она не хотела сказать другим.
– А я полагала, что вы удовольствуетесь тем, что я уже сообщила, — проговорила она медленно.
– Да, я верю вам, но хочу, чтобы и другие также смогли поверить, — сказал я.
– Боюсь, что это невозможно, — ответила она грустно, — мое имя запятнано навеки.
– И вы скорее согласны примириться с этим, чем сказать в свою защиту хоть слово?
– Я полагаю, что лишь одно слово с моей стороны едва ли поможет делу.
Я невольно отвернулся; в этот момент мне вспомнился Фоббс, устроивший свой наблюдательный пункт у окна в доме напротив.
– Если дела мои настолько плохи, как вы говорите, — продолжала она, — то мистер Грайс вряд ли поверит моим словам.
– Я знаю, что Грайсу чрезвычайно важно знать, каким образом этот ключ очутился у вас, — тогда только он сможет наконец напасть на верный след.
Элеонора ничего не ответила, и у меня опять стало тяжело на душе.
– Вы должны были дать ему объяснение по этому поводу, — продолжал я, — даже если опасались нанести этим вред той особе, которую хотите защитить от подозрения.
Девушка встала, и яркая краска залила ее щеки.
– Я никогда не скажу, как этот ключ попал ко мне, что бы ни случилось. Если даже все, кто меня любит, станут просить меня об этом на коленях, я ничего не скажу.
С этими словами она вновь опустилась на свое место.
– Мисс Левенворт, — проговорил я, — конечно, ваше решение ценой собственной репутации купить покой другой особы очень благородно, но ваши друзья и каждый, кому дороги правда и справедливость, откажутся принять от вас подобную жертву. Если вы и не согласны что-либо сообщить нам, мы все же будем вести расследование, пусть даже и без вашей помощи. Тот факт, что вы приемная дочь лучшего друга мистера Виллея, сам по себе заставил бы меня приложить все старания, чтобы смыть пятно с вашего имени. Но после той сцены в комнате покойного, свидетелем которой стал, я не достоин был бы называться порядочным человеком, если бы не заступился за вашу честь.
– Что вы хотите сделать? — спросила она после долгой, мучительной паузы.
– Я хочу снять с вас подозрение, отыскав истинного преступника и предав его в руки правосудия.
– Боюсь, что вам это не удастся, ведь в данном случае нам приходится иметь дело с убийцей, которого никто не знает.
– Кто-то знает
– Кто?
– Джен, бежавшая из дома, скорее всего, посвящена в эту тайну. Когда мы найдем ее, она наверняка сможет указать нам убийцу.
– С вашей стороны это всего лишь предположение, — ответила Элеонора, однако, несмотря на это, я заметил, что пущенная мной стрела попала в цель.
– Нет, эта девушка не сможет мне помочь, — грустно добавила мисс Левенворт.
– Неужели нет никого и ничего, что могло бы вам помочь? — спросил я.
Она молча отвернулась.
– Послушайте, — продолжил я, — у вас нет ни брата, ни матери, которые могли бы принять в вас участие и помочь словом и делом. Позвольте же мне хотя бы отчасти заменить их и ответьте только на один вопрос.
– Что вы хотите знать?
– Действительно ли вы взяли со стола бумагу?
Она молчала, казалось, обдумывая ответ. Наконец, повернувшись ко мне, сказала:
– Я отвечу, мистер Рэймонд, но только вам одному: да, я взяла эту бумагу.
– Я не спрашиваю о ее содержании, — проговорил я, — но ответьте еще на один вопрос: эта бумага еще существует?
Она посмотрела мне в лицо и сказала:
– Нет.
Я с трудом скрыл свое разочарование.
– Мисс Левенворт, быть может, с моей стороны жестоко докучать вам, но опасность, грозящая вам, настолько велика, что я осмелюсь задать вам еще один вопрос. Не скажете ли, какого рода шум вы слышали, сидя в своей комнате, в промежуток времени между уходом мистера Харвелла и тем моментом, как кто-то запер дверь в библиотеку?
Я, по-видимому, зашел слишком далеко в своем усердии: мне это тотчас дали понять.
– Мистер Рэймонд, чтобы показать, как я ценю ваше участие к моей персоне, я ответила вам на несколько вопросов. Удовольствуйтесь этим, и закончим разговор.
Глава XIV
Грайс у себя дома
Теперь я уже не сомневался, что существует какая-то особа, ради которой мисс Элеонора готова пожертвовать собой и которая очень ей дорога. Только сильная любовь или чувство долга могли заставить ее принести подобную жертву. И мне невольно приходил на ум, как я ни возмущался этим в душе, секретарь, на странное поведение которого я с первой минуты обратил внимание.
Я не могу сказать, чтобы мисс Элеонора или он сам дали какой-нибудь повод к подобному предположению. Но если допустить, что в дело вмешалась любовь, то все должно было предстать в совершенно другом свете. Секретарь Харвелл был, конечно, величиной, не заслуживающей внимания, но Джеймс Харвелл, воспламененный любовью к такой прелестной девушке, как Элеонора, — это было нечто совсем иное. И, похоже, я имел все основания отнести его к числу подозрительных лиц.
Но между подозрением и уверенностью огромная пропасть. Подозревать Харвелла или найти доказательство его виновности — две совершенно разные вещи. Подобная задача пугала меня, тем более я был не вполне уверен в том, что мое недоверие к нему не есть своего рода порождение ревности. Если бы я относился к Харвеллу с меньшей недоброжелательностью, он наверняка не казался бы мне таким подозрительным. Но прежде всего надо было подумать о спасении мисс Элеоноры. Ее арест набросил бы тень на ее репутацию, и это постыдное пятно уже невозможно было бы смыть. Я решил повидаться с Грайсом и посоветоваться с ним.