Кто услышит коноплянку?

Лихачев Виктор

– Коноплянка? Дай посмотрю. Да, коноплянка. И по латыни ее имя красиво звучит - кардуэлис каннабина.

– Здорово. Кардуэлис каннабина. А все равно, коноплянка лучше. На капельку похоже. А она поет?

– Ты знаешь, по-моему, еще как поет. У нас в Старгороде сад был яблоневый. До сих пор помню: май, тихий-тихий вечер, яблони цветут, будто в снегу утопают. И вдруг откуда-то из глубины сада раздается пение. Нежное-нежное. И весь мир затихает и слушает этого маленького певца. Я в это время в саду сидел. Дай, думаю, посмотрю, кто это поет.

–

Увидели?

– С трудом, но увидел. Смотрю, птичка - маленькая такая, с воробышка. Сидит на яблоневой ветке, головку приподняла - и ну давай свои коленца выводить.

– Почему коленца?

– Нет, это не от слова колени. Так говорят про пение птиц, - пояснил Киреев и продолжил свой рассказ: - Зрение у меня тогда орлиное было, да и сумерки еще не сгустились - разглядел я, одним словом, певца. Над клювиком пятнышко темномалиновое, еще одно - на грудке. Верх у него буровато-коричневый, низ чуть светлее. На соловья вроде не похожа птичка эта, а о других певчих птицах я и не слыхивал. Сижу, пением наслаждаюсь. Так хорошо от него на душе сделалось. Да подошел отец - спугнул птичку. Коноплянку, спрашивает, слушаешь? Так я узнал, что за певец пел в саду. Жаль, что больше не приходилось с коноплянкой встречаться.

– Так ни разу, ни разу не слыхали коноплянку?

– А где? В городе она не живет. Здесь одни вороны да воробьи... Лиза о чем-то задумалась.

– О чем думаешь?
– спросил ее Киреев.

– Даже не знаю. Есть, наверное, счастливые люди. Они по свету ходят, птиц слушают, разные новые места видят, в речках купаются... Приключения с ними всякие происходят... Я обязательно по вашей книге всех птиц изучу, а если вырасту...

– Почему - если, Лиза?
– бодрым голосом спросил Киреев.

– А потому что всегда надо говорить "если" или "дай Бог". Меня так девочка одна в больнице научила. Иначе сглазить можно.

– Сглазить?

– Ну да. У нас в больнице девочка лежала, ее Катей звали. Она все лета ждала, мечтала к бабушке в деревню поехать. Не получилось.

– Почему?

– Умерла, - вздохнула Лиза.
– Вот я с тех пор всегда и говорю: "если" и "дай Бог". И вы, дядя Миша, тоже так говорите.

– Хорошо, - у Киреева было ощущение, что эта маленькая девочка гораздо старше и мудрее его. Было видно, как Лиза загрустила. Видно, воспоминания разбередили девочке душу. Она отложила атлас в сторону.

– Дядя Миша, а хотите, я вам секрет открою?

– Секрет? Очень люблю секреты.

– Я серьезно. Я могу научить вас, как можно жить - и ни на кого не сердиться.

– Разве это возможно?

– Меня как раз Катя и научила. Вернее, то, что с ней случилось...

– Ее смерть?

– Мы ведь поругались с ней... так, из-за пустяка. Я больше была не права. Но тогда по-другому считала. Ну вот, а когда Катя умерла... я поплакала, но уже...

– Уже ничего нельзя было вернуть?

– Да.

– Грустно. А секрет в чем заключается?

– Как, вы не поняли разве?

– Нет.

– Вы когда захотите на кого-нибудь рассердиться или поругаться с кем-то, представьте, что должны умереть...

– Я?

– И вы, и тот человек. И вам сразу легче станет и совсем не захочется сердиться.

– Спасибо за секрет. Думаю, он мне пригодится. Только тебе не кажется, что мы все о грустном да о грустном?

В комнату вошла Ира.

– Дочка, иди попрощайся с гостями, да пора тебе баиньки.

– Сегодня же день рождения, - взмолилась Лиза.
– Сегодня можно.

– Ты и так позднее обычного ляжешь.
– Потом Ира мягко добавила: - Надо, доченька. Мы же с тобой...

– Знаю, режимщики.

– Точно.

– А пусть мне дядя Миша что-нибудь расскажет.

– Бессовестная, дяде Мише больше делать нечего. Он и так весь вечер у тебя просидел.

– А мы не наговорились.

– Приглашай дядю Мишу, пусть к нам чаще заходит.

– Обязательно, - подал голос Киреев. Потом неожиданно спросил Лизу: - А ты интересные истории любишь?

– Еще спрашиваете!

– Тогда иди со всеми попрощайся, а я тебя подожду здесь.

– А не обманете?

– Лиза...
– укоризненно протянула Ира.
– Как тебе не совестно так говорить.

– Простите, простите. Пошли прощаться... У Киреева своих детей никогда не было. Но он помнил, как в молодости, будучи вожатым в пионерском лагере, рассказывал своим воспитанникам разные страшилки. Детям они нравились. Лиза немного младше, чем были его ребята, но... "Что-нибудь расскажу", - решил Киреев. Тему подсказала сама Лиза:

– Дядя Миша, а вы куда-то уезжали. Мы вам звонили, никто не отвечал.

– Да, я уезжал. У меня под Тамбовом две чудесные тетушки живут, я к ним в гости и ездил.

– Тамбов? А мы недавно фильм смотрели, там один дядя другому говорил: "Тамбовский волк тебе товарищ". Папе очень понравилось. В Тамбове что, волков много?

– А вот слушай. Только не побоишься, если немножко страшно будет?

– Ой, я люблю, когда страшно. Только я тогда со светом засыпать буду.

– Хорошо, слушай очень страшную историю. Мне ее мой папа рассказывал. Когда он был маленьким, шла война. Почти всех мужчин взяли на фронт, в армию. Остались одни старики да женщины с малыми ребятками. А надо тебе сказать, что вокруг той деревни, где жил мой отец, простирались во все стороны поля. Ровные, бескрайние. Ни леса, ни озерца. Только глухие лощины.

– Лощины?

– Это такие овраги, поросшие кустарниками, деревьями. В тех лощинах и поселились волки. И столько их развелось, что житья от них не стало.

– А охотники?

– Какие охотники? Я же сказал, все мужчины в армии. Не до волков. А те обнаглели. Особенно зимой лютовали. Приходили в деревню...

– Днем?!

– Ночью, слава Богу, но все равно, представляешь: то овцу утащат, то собаку... Вот с той поры и пошла такая поговорка: "тамбовский волк". Еще, правда, брянские волки были, но наши, тамбовские, покрупнее.