Кто в тереме живёт, или Хроники мелкого рантье
Шрифт:
– И?
– Терзал, так сказать…
– И?!
– До тех пор, короче, пока она во всём не признавалась.
– Я признаюсь, господин инквизитор.
– В чём же?
– В
– К кому, несчастная?! Отвечай немедля!
– К одному местному Пьеро, господин инквизитор.
– Подробности, мне нужны подробности!
– Он длинный и худой, господин инквизитор. Он очень добрый и доверчивый. У него детские глаза. Однажды я шла по Неопалимовскому переулку и мы повстречались случайно. И мне показалось, что если он не позвонит мне на следующий день, я буду самой несчастной Коломбиной на свете…
Крылов устраивается на низком кирпичном выступе и усаживает её к себе на колени. Она обнимает его за шею и утыкается губами в висок, продолжая что-то нашёптывать. В плотном небесном войлоке вдруг возникает окошко, сквозь которое всё отчётливей проступают звёзды и месяц – очень тонкий и яркий. В его свете громадные снеговые шапки, лежащие на дальних и ближних
– Вышел месяц из тумана, вынул ножик из кармана…
– Ты меня прости, Шишкин. Ладно? Я тебя очень прошу!
– Буду резать, буду бить… Да за что же, господи?
– За квартиру. Мне тогда нужно было брать ордер и не слушать никого. И мы б давно уже жили по-человечески…
– Ты просто очень любишь своих близких, Алёша. Вот и всё. Ведь любишь же?
– Люблю.
– А раз любишь – значит доверяешь. А если человек любит и доверяет – разве его можно винить? И когда ты решил уступить матери и отчиму – разве я тебя осуждала? Я только сказала, что мы теперь полностью зависим от них. От того, как они к тебе по-настоящему относятся…
Конец ознакомительного фрагмента.