Кто вы, юкагиры

Туголуков Владилен Александрович

В период коллективизации местные коренные жители стали тяготеть к поселку Андрюшкино на Алазее, основное строительство в котором развернулось после объединения в 1955 г. двух местных колхозов «Оленевод» и «Красная тропа».

Кочевки нижнеиндигирских юкагиров и ламутов в XIX и начале XX в. простирались преимущественно к востоку от Индигирки. Их зимние стоянки сосредоточивались в основном на реке Малая Ерча (правый приток Индигирки). В 1930 г. у этих юкагиров были образованы первые колхозы, причем один из них находился в местности Бурулгино (ниже поселка Ойотунг), название которой напоминает нам о князце Бурулге — вожде юкагиров-олюбенцев в XVII в.

В середине 1930-х годов центром нижнеиндигирских юкагиров стал поселок Ойотунг.

После организации колхозов, а затем реорганизации их в совхозы (в 1961 г.) значительная часть жителей тундры перешла на оседлость.

Однако юкагиры и ламуты, работающие в оленьих стадах, продолжают вести кочевой образ жизни. Наведываясь в поселок за продуктами, они стремятся как можно скорее вернуться в свою необъятную тундру.

Кочевой образ жизни представляется оседлому человеку и неприятным, и тягостным. Ему кажется, что кочевник должен ухватиться за любую возможность, чтобы перейти на оседлость, найти новые средства к существованию, но не тут-то было…

С. В. Обручев сообщает, что, когда он предложил коркодонским юкагирам осесть на культбазе Комитета Севера, строительство которой планировалось на Столбовом острове возле устья Коркодона на Колыме, юкагиры ответили: «Живите сами в культбазе, а нам не выжить; если мы должны будем отказаться от вольного воздуха и перекочевок, мы умрем»^{92}.

В 1969 г. Якутский филиал Сибирского отделения Академии наук СССР распространил среди коренных жителей Нижнеколымского района анкету, в которой имелся вопрос «Какой образ жизни вы предпочитаете — кочевой или оседлый?» Подавляющее большинство юкагиров и эвенов высказалось за кочевой образ жизни.

Видно, еще дают о себе знать традиции прежнего уклада жизни тундровых юкагиров, стремление к вечному перемещению от реки к реке, от горы к горе…

Глава 6

В ГОСТЯХ У ЮКАГИРОВ

ЮКАГИРСКИЙ ДОМ

Если бы мы захотели навестить юкагиров в разные периоды их истории, то сумели бы побывать и в простом ивовом шалаше, и в землянке, и в чуме, и в срубном Доме…

H. И. Спиридонов сообщает, что в древности юкагиры летом жили в «обыкновенных, глухих» шалашах «с подвешенным куском дерна или шкуры дикого оленя вместо двери над входным отверстием»^{93}. Судя по этому описанию, он имел в виду шалаш конической формы, как чум, но с закругленным верхом из-за отсутствия дымового отверстия («глухой»). Вероятно, именно о таком жилище говорится в одной из юкагирских легенд. Убив на поединке «ледяного старика», герой предания водружает над его телом ивовый шалаш, покрытый травой.

Шалаши подобного типа мне приходилось встречать у селькупов в Туруханском районе Красноярского края. Селькупы его называют кумар. Каркас этого шалаша сделан из полутора-двух десятков топких молодых деревцев (например, березок), воткнутых в землю по кругу и связанных вместе вершинами. Шалаши, похожие на селькупский кумар, неолитические охотники средней Лены рисовали на скалах.

Зимой юкагиры, вероятно, предпочитали полуземлянку — шалаш из плах или тонких бревен, крытых дерном, наполовину врытых в землю. Дополнительно ее обкладывали еще снегом.

В Северной Сибири в дореволюционное время в полуземлянках жили ханты, манси, селькупы, кеты, тунгусы, якуты и юкагиры. Тунгусы называли такой шалаш голомо (от голо — «бревно», «плаха»), а юкагиры — кандэлэ нимэ — «зимний дом».

В дельте Индигирки, по берегам ее старых, теперь уже высохших проток, и сейчас еще можно увидеть торчащие из земли колья, поставленные столь часто, что сквозь них не проваливается земля.

Русские старожилы из поселка Русское Устье именуют эти реликты «чандалами» и приписывают их древним, «сидячим», юкагирам. В 1928 г. участники Якутской экспедиции Академии наук СССР записали, что у русско-устьинцев существуют также «смутные представления о какой-то народности чандала…».

Со второй половины XVIII в. получили распространение «зимовья», которые представляли собой небольшие срубы с плоской крышей без потолка и с окошком, в которое вставлялась топкая льдина. Пол в такой избе заменяли ветки хвои. Юкагиры прямо посреди зимовья разводили костер.

В крыше для выхода дыма они оставляли «проушину», в случае необходимости ее закрывали. Три четверти дома занимали деревянные нары, на которых юкагиры сидели и спали. Дверь была очень маленькой — примерно 60 см высотой и 50 см шириной.

Такой же вид сохраняли юкагирские зимовья и на рубеже XIX–XX вв., только вместо костра в них появилась жестяная либо глиняная якутская печка (чувал).

Зимовье юкагиры называли яхан-нумэ либо саха-нумэ, т. е. «якутский дом», хотя зимовья первыми начали строить русские зверопромышленники (видимо, якуты раньше юкагиров восприняли эти жилища).

В таких жилищах могли жить зимой, конечно, только оседлые, или полуоседлые, т. е. безоленные юкагиры. Юкагиры-оленеводы, кочевники, подобно тунгусам, пользовались более удобными для переноски с места на место чумами — легкими сооружениями из тонких шестов. Конический каркас чума летом покрывается в тундре ровдугой, а зимой — подстриженными оленьими шкурами.

Спиридонов считал, что юкагиры заимствовали чум у ламутов, но это не совсем точно. Традиционное ламутское жилище — усовершенствованный чум цилиндро-конической формы, который скорее можно назвать юртой. Юрта гораздо вместительнее и удобнее чума, но и сооружать ее гораздо труднее, чем чум.

На фотографии, приложенной Иохельсоном к опубликованному им в 1898 г. докладу о юкагирах, обитавших на реке Ясачной, показан типичный остроугольный тунгусский чум. Он заметно отличается от тупоугольной и широкой ламутской юрты, которая изображена на другой фотографии под названием — «тунгусская ураса». Фотографию юрты читатель найдет на вклейке.