Кубок Брэдбери-2022
Шрифт:
Мои ноги почти не касаются земли. Мне кажется, я лечу. И тележка с маленьким зомби тоже летит. Мальчик улыбается во весь рот, и ветер треплет его поредевшие волосы. Он кричит: Ыони-и-ик! Ыони-и-ик!
– Да, шиповник, – я тоже кричу, – ты чувствуешь, как он пахнет? А колокольчики? Они звенят!
Николас поднимает руки вверх, словно пытаясь ухватить звук в беспалые ладони. Лицо его светится счастьем.
– Мы почти у цели! Вот клен! Мы прямо под ним!
Я разворачиваю тележку, резко, чтобы он ощутил ветер и движение, и счастье. Тележку ведет в сторону, я ловлю равновесие, отвлекаясь от мальчишки всего на миг. А когда поднимаю
– Спасибо! Спасибо! – говорю я, забирая у зомби, стоящих вдоль аллеи муниципального кладбища «Последний путь», колокольчики, флакон аэрозоли «Цветущий сад» и игрушечную собаку, которая начинает лаять, если нажать ей на лапку.
Зомби кивают мне головой и уходят. Спокойные, тихие и какие-то торжественные. Совершенно не страшные и даже не неприятные. Просто люди, только другие.
На покосившейся могильной плите написано:
«Вера состоит в том, что мы верим тому, чего не видим, а наградой за веру является возможность увидеть то, во что мы верим».
И ниже: «Покойся с миром».
Я ласково провожу пальцами по буквам.
И тоже ухожу.
Анастасия Военная
История о лучшем супе в Галактике
Мой папаша всегда говорил: «Верь в себя, отпрыск, и всё получится!» И я верил. Хотелось бы, конечно, чтобы и папаша в меня верил, но он потратил всю веру на бассейн саклифа с тяжелыми примесями, где и плавал целыми десятками, если работы не было. Иногда я приходил к нему просто посидеть рядом, на покатом бортике, опускал пару ног в саклиф и слушал бульканье и утробное гудение отца. Его близость придавала мне сил следовать за мечтой.
По правде, мечтать на нашей Топи о многом не приходится. Когда-то давно гордая столица межгалактической республики Вир, плодородная, вечновлажная Топь, высохла, и все богатые и влиятельные топцы разбежались по курортным планетам и станциям. Или куда ещё они разбегались, не помню. Когда я выплыл на свет в родильном бассейне, славное прошлое Топи осталось только в исторических проекциях. Вырос я в полузаброшенном городишке, засыпанном серо-рыжими песками с севера. Ползать по улицам приходилось в структурных костюмах, и обучающие бассейны с болотными парками оказались яркими точками в моей жизни. И вот, когда учёба закончилась, мы с приятелями торжественно облились саклифом, обновили идентификационные чипы и оказались вышвырнуты во взрослую жизнь.
Она оказалась ещё скучнее, чем я представлял.
Работёнку я нашёл быстро: устроился сортировщиком в «Тирив и отпрыски», одну из последних корпораций Топи. Они, кто бы эти самые отпрыски ни были, продавали буквально всё на этой Влагой покинутой планете. Говорят, работали в минус, лишь бы мы все тут не передохли с голоду. Основной статьёй доходов и причиной, по которой кто-то мог вложиться в Топь, были поиски артефактов.
«О! Древности!» – романтическая мечта каждого топца в образовательных бассейнах. Если в сети натыкаешься на нейропрограмму о крутых парнях, отыскавших подземный дворец с особыми аквариумами на забытых технологиях и целыми ваннами хорошо настоявшегося чистого саклифа, то автором точно окажется топец.
О чём-то таком я смутно и мечтал, отправив мыслеслепок в «Тирив», но в пески меня не взяли. По психотипу, как сообщили мне в отделе кадров, я отлично подхожу для нудной однообразной работы. Поэтому меня поставили разбирать и каталогизировать находки. Оказалось, что находят в основном совершеннейший мусор, который перерабатывается в металлы и полимеры, а потом отправляется на заводы. Редкие металлы – прямо на станции. В целом моей задачей было осматривать всё, что сбрасывалось на сортировочную ленту, и подсказывать искусственному интеллекту, если тот не понимал, что делать. Работа считалась влажной в буквальном смысле: здесь поддерживалась среда, идеальная для потенциальных артефактов. По счастливой случайности для топцев такая атмосфера тоже прекрасно подходила.
ИИ оказался значительно образованнее меня, и подсказки ему практически не требовались. Через пятьдесят десятков мне тоже захотелось поселиться в бассейне типа отцовского, но денег на такую роскошь не хватало совсем. И поэтому я день за днём приходил в сортировочный центр, садился у ленты и во все шесть глаз смотрел на то, что раскопали сегодня в отделе разработки и экскавации.
День, который изменил мою жизнь, ничем не отличался от остальных. Утренний бульон, неспешный путь на работу и долгие часы у конвейера.
– Ты глянь, – закричал вдруг Глылг, мой напарник. У ленты работают вдвоём, чтобы друг друга будить. – Ты глянь, там что-то квадратное.
Я взволнованно начал озираться, пока не увидел явно неестественную форму. В природе и среди созданного топцами всё тяготело к кругу и шару, формам совершенства, поэтому тёмный брусочек с прямыми углами вызывал особый интерес. ИИ не смог сразу опознать предмет.
– Параллелепипедное, – уточнил я, протягивая конечность за находкой. Лента послушно выплюнула брусок в мою сторону.
Вблизи предмет оказался не менее загадочным. Я осторожно прикоснулся, перевернул, и он вдруг раскрылся посередине, странно зашелестел.
– Э-э-э… сломал? – заворчал Глыг, подходя поближе. ИИ же обрадовался.
«Углеводородные полимеры. Земной тип. Предположительно культурный артефакт. Предположительно носитель информации», – сообщил он и вылил мне прямо в мозг ещё кучу деталей. По всему выходило, что вещь редкая, но бесполезная.
– Э, – разочарованно сказал Глыг. – Земное барахло, опять от Баелы небось. Кинь в утилизатор, хоть из золы чего вытащим.
– Да ну тебя, – разозлился я. – Впервые вижу что-то необычное, а ты – «в утилизатор».
– А я насмотрелся уже! Ну как хошь.
Глыг хохотнул и плавно отполз на свою сторону. Я отложил брусок под ноги и продолжил работу. Никогда ещё лента не ползла так медленно, никогда ещё запылённые обломки и осколки не были такими унылыми. Полз я домой, не жалея ног, и чуть не порвал костюм. И там, в тишине и спокойствии, отужинав питательным гелем, я смог рассмотреть своё сокровище.
Очевидно было, что вещь действительно принадлежала Баеле, легендарной землянке, поселившейся на окраине городка сотню оборотов назад. Прожить она сумела не более десятка оборотов, но прославилась на весь материк. Во-первых, она вступила в союз с топцем, и не хотел бы я представлять их брачные игры. Во-вторых, оставила множество голограмм с мелодичными звуками и движениями. В-третьих, Баела привезла кучу странных предметов, которые до сих пор находили то тут, то там.