Куда летит "Эскорт"
Шрифт:
— Не надоело? — спросила Рая.
— Надоело! Надоело чувствовать себя марионеткой! — заявил механик, но ласты послушно стянул.
На, переоденься. — Ровный голос Раисы и её мягкая улыбка конфликтам не способствовали никогда. А нынешний грустный взгляд и вовсе растворял в себе все подобные поползновения. Михалыч сник, молча взял из рук жены собственные ботинки и комбинезон, и направился прочь по коридору, причём «Эскорт» вежливо подсветил ему путь. В подсчёте нестандартных действий пилота у Степана давно случился сбой. Не хотелось подсуживать ни одной из сторон, а арбитра в голову не пригласишь.
— Привет Коршак, — прервала его размышления Раиса. — Как вы тут? Чикита в норме? — Медик достала из одного из многочисленных карманов своего комбинезона фонарик и склонилась над капсулой капитана. Не иначе радужку будет проверять.
Степан прочистил горло: — Здравствуй, Раиса! Пилот говорит, что ей будет лучше в сети, но я хотел тебя подождать.
— Что ж, моё мнение не отличается от мнения пилота. Спящему человеку, гораздо комфортнее на полном обеспечении. — Когда Раиса смотрела вниз и поправляла забранные в ракушку волосы, и когда у неё на щеках появлялись такие вот ямочки, Степан обычно улыбался надвигающейся колкости, но на это раз шутка оказалась несмешной: — Эта капсула уже на пределе, Коршак. Думаю, из-за невозможности поддержания баланса газов.
Теперь она подняла глаза на Степана, и у него от волнения засветились веснушки: — Не может быть! Я проверял! Она должна работать без перебоев ещё двое суток!
В глазах медика мелькнули откровенные смешинки: — Должна. Техника всегда всем должна. Но и ты должен относиться к ней с уважением. Закрыл бы крышку, что ли.
Теперь Степану стало по-настоящему стыдно, и горящими веснушками не обошлось — лицо залил багряный румянец. Так вот почему Раиса полезла в капсулу с фонариком! Высматривала показатели на боковом табло!
— Виноват. Не подумал… Что там?
— Третий почти на нуле, но это мы сейчас поправим. — Раиса активировала крышку и тихонько позвала: — Подсоби!
Просить Степана дважды ей не пришлось, он бы и на руках отнёс капитана в отсек жизнеобеспечения, если бы ему дали. Но нужно было всего лишь присоединить капсулу к услужливо предоставленным пилотом креплениям. После подъёма капсула попадёт в зону отсутствия притяжения, и пилот спокойно отбуксирует её куда следует и подключит куда надо.
Эх!
Коршак посмотрел на уплывающий по коридору предмет с глубокой грустью, достойной грусти Михалыча. У того отобрали планету, у этого Чикиту, но и в том и в другом случае речь шла о потере чувства комфорта. Эскорт, конечно, был Степану домом, но только в присутствии хозяйки.
Они догадались, зачем мы здесь? — Степан не причислял себя к великим мыслителям, но с логикой у него было нормально. Он ещё на Арке после разговора с Михалычем понял, что их странные сны аркилы спровоцировали умышленно — очевидно, таким образом с них считали память. А поскольку Коршак редко что-либо забывал, Аркилы не должны были пропустить ни минуты занимательного сериала их вербовки.
— Ну и зачем вы здесь? — вывалился из коридора Вовчик. Он был снова в форме, свеж, подтянут и, пожалуй, добродушен. — Чего загадочного в ваших
Коршак внимательно пронаблюдал за процессом втягивания в стену отброшенного механиком полотенца. Потом за тем, как Раиса достала откуда-то гребешок и аккуратно расчесала мокрые кудри супруга. С ними у механика было небогато, но Раечка, будучи Раечкой, волосам, и своим и чужим, всегда уделяла особое внимание. А потом Степан понял, что на него смотрят две пары глаз — от него ждали ответа.
— Сначала пусть Рая скажет, — выдохнул он. — Они догадались?
Рая промолчала, но утвердительно прикрыла глаза.
— Ясно. В общем, дело такое… Рая! Михалыч! На Земле беда.
В армии Коршак заделался знатным рассказчиком. Он умел и правильно посмотреть, и выдержать паузу, и по необходимости опустить голос до низов, и приглушить его до еле уловимого шёпота. Не то, чтобы сейчас в этом была необходимость или присутствовало настроение, способствующее театральности. Ни того ни другого не было. Поэтому Коршак рассказал всё просто. Настолько подробно, насколько мог. То есть очень подробно.
В начале рассказа удивлённым казался только Кошелап, но чем дальше Коршак углублялся в детали, несмотря на то, что выходило это у него иногда коряво, потому что приходилось возвращаться к сказанному и пояснять, отвечая на уточняющие вопросы, удивляться начала и Рая. Её удивление быстро переросло в гнев. По некоторым поводам она расстраивалась больше, по некоторым меньше, например, когда техник не мог ответить на её вопросы, она трогательно топала ножкой. Но что поделать, если он не во всё вникал, и не всем интересовался…
Кроме того, очень скоро он сообразил, что в его словах непозволительно часто проскальзывают замечания о достоинствах федерации, хотя говорить следовало о недостатках. Пришлось в дальнейшем взвешивать каждое слово. От этого всё ещё больше запуталось, и мотивы шантажа и мести становились всё менее убедительными. Благо Рая, будучи традиционалисткой, дорисовала картинку в нужном направлении сама.
— Я говорила!
Коршак был совершенно уверен, что она говорила. Говорила, что не стоит тянуть землян за уши. Говорила, что им нужно время, чтобы вырасти самим. Это убеждение било из неё фонтаном лозунгов, возгласов и гневно звучащих междометий. А описанную Степаном систему руководства она вообще назвала гуманитарной катастрофой, и собралась немедленно вернуться на Арк с тем, чтобы заявить протест на совете. К её слову должны будут прислушаться, уверяла она. В конце концов, её отец возглавляет движение традиционалистов!
С тех пор Раиса вымеряла шагами кают компанию, а Степан врос в палубу, боясь пошевелиться, — на его памяти медик не выглядела такой сердитой ни разу, и он совершенно не знал, что с этим делать. Хорошо, что от него требовались только односложные ответы. «Да». «Нет». «Не могу знать». Потому что Раиса, вникнув в суть проблемы, правильно задавала вопросы.
Техник даже немножко расслабился и переключился на механика, который отнёсся к рассказу Степана логичнее, по-мужски: — «Да ну! А под водой?» — шептал он Коршаку в полном восторге от совместимых и стрелял глазами на металлопластиковые ладони Степана: — «И чё? Этот метаморфоз может пройти любой? Даже ты?»