Куда смотрит прокурор?
Шрифт:
– Атаман, я подзалетел!
Он сообщил это трагическое известие и лишь потом понял, что сморозил.
Шкиль, разумеется, ядовито улыбнулся:
– Мотя, тебе что – адрес гинеколога дать? А я-то думал, что ты у нас по другому делу.
– Тьфу, черт, совсем уже зарапортовался, – выругался Мотя, изображая раскаяние и удрученность одновременно. – У меня с Гонсо история вышла…
– Ну как же, как же, столкновение антител, спонтанный выброс энергии! Все в ужасе разбегаются по норам!
– Ничего спонтанного, атаман, все
– Так, Мотя, о твоих чувствах к гражданину Гонсо я наслышан. Что он может любой номер выкинуть, тоже знаю. Поэтому давай без сентиментальных предисловий. Что ты меня заранее разжалобить пытаешься! Случилось-то что? Давай колись без предисловий…
По мере Мотиного рассказа лицо Шкиля приобретало все более озадаченное выражение. Наконец он не выдержал:
– Погоди, Мотя, ты хочешь сказать, что загадочный детский шантажист, о котором столько слухов и разговоров, это… ты?
– Выходит, – скромно пожал плечами Мотя.
– Ну, Мотя! – Шкиль даже вскочил из-за стола и пробежался по кабинету. – Я знал, что от тебя всего после уроков ученой сучки можно ожидать, но такого!.. Подожди, но ведь среди тех, кого шантажировали, были друзья вашей семьи? Знаменитой семьи Блудаковых… И даже родственники твои!
– А что, родственники – не люди? – удивился Мотя. – С ними работать – одно удовольствие. Очень удобно. Во-первых, нужная информация сама в руки плывет. А во-вторых, на тебя подумать никто не смеет. Стесняются! – засмеялся Мотя.
Шкиль помолчал, пытаясь осознать услышанное.
– Мотя, а может, ты не человек? – наконец осторожно спросил он.
– Да ладно вам, атаман! Сразу – не человек. Знали бы вы про этих родственников то, что я знаю! Еще неизвестно, кто из нас не человек!
Шкиль задумался.
– А может быть, вы все – не человеки?
– Не надо обобщать, атаман. А то получится, что у нас только один человек на свете!
– Может, ты и прав…
– Атаман, я пойду горло промочу? А то после всех этих приключений даже сердечко постукивает.
– Иди, милый друг, иди, – неожиданно мягко согласился Шкиль.
Мотя, насвистывая, отправился на кухню. Похоже, он окончательно пришел в себя. Счастливый человек, все ему как с гуся вода, подумал Шкиль. А впрочем, чего ему бояться? Если разразится большой скандал, отдуваться придется не ему, а Шкилю. Потому что никто не поверит, что Мотя делал свой бизнес без ведома и участия Шкиля… И Мотю в результате простят, потому как он свой, несмышленыш молодой, глупый, еще исправится, а вот Шкиля накажут. Не юридически, нет. Накажут презрением, сделают изгоем, отверженным. Все его планы стать своим во вновь сложившейся верхушке города пойдут к черту…
Так что Моте ничего не угрожает, кроме каких-то упреков от родственников, на которые он чихал. В опасности на самом деле он, адвокат Шкиль, его планы и надежды, в которые вложено столько сил. Если скандал разразится, то и на его отношениях с Василисой можно смело ставить крест. Она, конечно, девушка прогрессивная, но… Грязи будет слишком много. Слишком!
Итак, что делать? Сначала четко оценить масштабы скандала. Насколько пошли круги по воде? А потом, имея точную информацию, любыми способами гасить, глушить, топить, не давая разгораться! И надо спешить!
Шкиль поднялся и пошел на кухню, где Мотя хлестал виски. На лице его уже была обычная блудливая усмешка. Вот ведь паршивец, подумал Шкиль, наворотил мерзостей и в ус не дует. Знает, что отдуваться за него другим придется.
– Ну, и чем все-таки закончилось твое сегодняшнее оперативное мероприятие? Скандалом? Прибытием милиции и составлением протокола? Завтра все будет в газетах?
– Атаман, ты плохо думаешь про Мотю, – икнул Блудаков. – Чья школа? Я заранее предупредил Мурлатова, чтобы он был там, на всякий случай…
– Мурлатов там был?!
– Наш дорогой и незаменимый капитан-разбойник произвел полную зачистку местности. Все выглядит так, как будто наш херувим напился с какой-то шлюшкой и, приставая к ней, произвел бой посуды и зеркал. Правда, за это наш доблестный капитан заломил такие деньги! Но делать нечего, цены растут, как чужие дети, – быстро и незаметно.
– Погоди, так что – Мурлатов у тебя в доле? – ошарашенно вскричал Шкиль.
Час от часу не легче! И самое позорное, что он ничего не знал. Где были ваши глаза, господин адвокат?! Совсем нюх потерял, влюбленный пингвин!
– Атаман, а кто учил, что первое дело в бизнесе – обеспечить силовое прикрытие, – невинно напомнил Мотя. – Мы свое дело знаем.
– Ну что ж, это несколько меняет дело…
– Атаман, да сделаем мы этого херувима! Пусть он докажет, что это я там был! Я свидетелей приведу целый полк, которые покажут, что я был с ними… У-у, святоша проклятый! Попадешься ты мне!
Надо действовать, пока не поздно, одернул себя Шкиль. И первое, что надо сделать, – избавиться от Моти. Он должен исчезнуть немедленно, до того, как успеет намолотить еще больше глупостей! Достаточно уже его бравых похождений!
– Пойду облегчусь, атаман, – с пьяным высокомерием объявил Мотя, уже окончательно забывший о своих несчастиях и обидах. – А этот, херувим-то, пусть только попробует!.. Я его с дерьмом смешаю. А потом ноги об него вытру! – пригрозил он высоко поднятым кулаком и запел: – Мы рождены, чтоб сказку сделать былью!.. А вместо хера пламенный мотор!..
Когда дверь туалета за Мотей захлопнулась, Шкиль достал с верхней полки кухонного шкафа темный флакончик с какими-то пилюлями. Отсчитал три, потом, подумав, добавил еще одну и растворил их в стакане виски, куда он добавил еще и холодной минералки…