Куда смотрит прокурор?
Шрифт:
– Жан Силович, поверьте! Ну ни сном ни духом! Девочка-школьница, застенчивая, еще угловатая вся, ребенок! Про Мишку Казаркина рассказывает. Знает, что у нас с ним одно время одни джинсы парадные были на двоих…
– Ну да, коллективные пасхальные штаны, – буркнул Туз. И не сдержался: – Ну, Шкиль! Адвокат херов! Его почерк, он так работает – с психологическими выкрутасами… Мало ему гонораров, которые он лущит с новых русских! Он еще шайку шантажистов-вымогателей у нас под носом развел!
– Жан Силович, а вы думаете, что он?..
– А
– Жан Силович, а я-то им на что понадобился? – вдруг вспомнил Гонсо замечание капитана Мурлатова. – Какие у меня деньги? И потом, с прокуратурой связываться – это же риск?
– Ну ты, Гаврилыч, даешь! Зачем? Да обнаглели от безнаказанности. У преступников всегда так – голова кругом, сам черт не брат, если все идет по-ихнему. Ну, тебя почему на крючок не взять? На всякий случай. Вдруг пригодишься. Меня-то уже на такие крючки вроде поздно сажать, а ты… У них же есть информация, что я тебя на свое место готовлю. Я давно чувствую, кто-то у нас в прокуратуре на них работает! И даже примерно догадываюсь, кто и почему…
Туз пошевелил губами, прикидывая, стоит ли посвящать Гонсо в свои тайные расклады. Решил – не стоит и с неожиданным раздражением продолжил:
– И потом, друг мой ситный, ты что, совсем в небесах обосновался? Не знаешь, что Шкиль вокруг Василисы ужом вьется? Вот если у них карточки получились, где ты с девкой голой шампанским угощаешься в отдельном кабинете, доставят они их Василисе… Ты хоть представляешь, куда она тебя пошлет? В какие дали? Да еще после парикмахерской!
– Представляю.
– Да нет, не представляешь! – все более раздражаясь, рявкнул Туз. – Ты ее не знаешь! А она…
Тут Туз замолчал, потому что, честно говоря, сам не знал, как бы Василиса отреагировала на появление таких фотодокументов. Может, оскорбилась бы. А может, только посмеялась бы: молодец херувим, раньше я за ним таких талантов не замечала! Она в последнее время почему-то стала звать Гонсо не иначе как херувимом. Тузу это страшно не нравилось, потому что знак был плохой. Но что он мог? Запретить?
– Ладно, Гаврилыч, ты иди домой и лечи свои боевые раны. И думай, думай, что нам делать! Иначе за тебя этот самый адвокат все придумает! И будем мы по его команде туда-сюда прыгать, как медведи в цирке! Да, и что ты там с этим Замотаевым тянешь? Завершай расследование и готовь дело к направлению в суд. Нам с тобой сейчас такой успех стратегически очень нужен, понимаешь ты это?
– Жан Силович, мне надо его еще раз допросить.
– Это еще зачем?
– Чувствую я, что за ним другие дела есть. Мало того, он готов про них рассказать…
– Готов? А что же не рассказывает?
– Его подвести надо к такому разговору. Он человек непростой, верченый, зато если его удастся на откровенность уговорить, многое рассказать может.
– Ох, Гаврилыч, ты и так уже весь, как Щорс, израненный, след кровавый стелется по сырой траве… А все туда же! Ты не боишься, что это он тобой крутит, этот самый Замотаев, а не ты им?
– Да пусть думает, что крутит, мне не жалко. Главное, чтобы раскололся.
– Ишь ты какой! Даю тебе несколько дней, и заканчивай. Только, Гаврилыч, давай договоримся – на сей раз без скандалов, драк, пожаров и прочих стихийных бедствий. И никаких баб! Бабы тебе противопоказаны.
Гонсо ушел, а Туз подумал, что Василиса была права, когда сомневалась, что между ними что-нибудь сложится… Какой-то он и впрямь неудачник, все у него по-дурацки складывается. Даже дед Туз сказал: парень хороший, но какой-то несуразный, всякую беду как магнитом притягивает… Ну, да с этим мы разберемся. А сейчас надо скандал утрясать и Шкиля на место ставить. Он не на Гонсо руку поднял, а на его, Туза, прокуратуру. Такое прощать нельзя. И если ему сейчас по рукам не дать, поздно будет. Туз уже решил, что делать. Двум медведям в одной берлоге не ужиться, а уж медведю и шакалу и вовсе.
Глава 23. Маэстро, на выход!
Письменное указание было дано мною следователю в устной форме. Его согласия не требовалось.
Раздался шум подъезжающего автомобиля, Шкиль подошел к окну и увидел въехавшую во двор скромную «десятку» Василисы. Василиса вынырнула из машины и пошла к дому, несколько озадаченно взглянув на млеющего под солнцем рядом с джипом Ваню. Тот, увидев шикарную даму, вскочил, содрал с головы наушники, уронил на землю очки и вытянулся по стойке «смирно». Видимо, этим произвел на Василису благоприятное впечатление. Потому что она остановилась и с любопытством оглядела Ванюшу. Интересно, подумал Шкиль, шевельнется ли что-нибудь у них в душах, почувствуют ли они хоть какой-то, пусть и невнятный, зов крови? Брат и сестра как-никак. Василиса весело рассмеялась и пошла к дому. Ваня с раскрытым ртом смотрел ей вслед.
Она буквально влетела в кабинет, но тут же устало упала в кресло и немедленно закурила. После нескольких глубоких затяжек спросила:
– Ну? Что все это значит? Чем ты его так достал?
– Если бы ты знала, сколько у меня для тебя сюрпризов! – весело сказал Шкиль.
– Ничего себе! Звучит угрожающе. С чего начнем?
– С кино.
– Прямо какие-то детские радости? А мороженое будет? Как же кино и без мороженого?
– К такому кино не мороженое нужно, а что-нибудь покрепче.