Куда смотрит прокурор?
Шрифт:
Мотя наконец выбрался из туалета, по-прежнему монотонно бормоча проклятия и угрозы в адрес гнусной твари, которой нечего делать на этом свете. Он был уже в таком состоянии, что Шкиль даже не стал предлагать ему выпить. Он просто сунул Моте стакан с растворенными пилюлями в руки, и тот послушно осушил его, а потом уставился на Шкиля бессмысленными глазами идиота. Шкиль развернул его и, подталкивая в спину, повел по коридору.
Мотю мотало от стены к стене, как сосну, раскачиваемую ветром, но идти, к счастью, было недалеко. Шкиль втолкнул его в темный чулан у входной
Нужно было срочно поговорить с капитаном Мурлатовым и получить самую точную информацию о том, чем закончился незабываемый сеанс, организованный Мотей Блудаковым для господина Гонсо.
Но тут ему попалась на глаза кожаная сумка, которую Мотя забыл на кресле. Шкиль порылся в ней и быстро нашел то, что искал, – дорогой цифровой фотоаппарат. Он уселся за стол, подключил аппарат к ноутбуку и, откинувшись на спинку своего роскошного кожаного кресла, не торопясь принялся постукивать указательным пальцем по клавиатуре. На экране появились Гаденыш и херувим. Девица была что надо – трогательная и игривая одновременно. Херувим выглядел напряженным и скованным. Потом шло шампанское, а потом у девицы обнажилась грудь… Тут Мотя, судя по всему, принялся колотить по кнопке «пуск», как заяц по барабану.
Капитан Мурлатов был, как всегда, благодушен и безмятежен.
– Артур Сигизмундович, дорогой, а я как раз собирался вам звонить!
– А я жду не дождусь! Не ожидал от вас, капитан, не ожидал! Могли бы и просветить меня насчет ваших делишек с Блудаковым, все-таки он мой сотрудник. Да и мы с вами партнеры давние. А вы тайком, втихаря, такими делами занимаетесь.
– Артур Сигизмундович, дорогой, – ничуть не смутился Мурлатов, – откуда же мне знать, что вы не в деле? Мотя о вас ничего не говорит, вы меня ни о чем не спрашиваете… Ну, а мне чего лезть с разговорами? А вы что, действительно ничего не знали?
– Ни сном ни духом!
– Ну, Мотя, ну, молоток! Такое дело сам раскрутил! Далеко пойдет мальчик… Артур Сигизмундович, я был уверен, что за ним ваш гений скрывается – так чисто, грамотно, без жлобства работал! Просто прелесть. Деньги было не стыдно получать, честное слово!
– Ну да, грамотно и чисто! Особенно сегодня.
– Так я же Мотю предупреждал: плюнь ты на этого Гонсо, это же инопланетянин какой-то, у него все не как у людей! Но Мотя уперся, и я, грешным делом, решил, что это по вашему заданию. Ну, там, дочь прокурора, благородный красавец из преступного мира, трали-вали, любовь-морковь, если друг оказался вдруг…
Нет, капитан Мурлатов непробиваем и неуязвим, вздохнул Шкиль, с ним можно идти только в контрразведку или не связываться вообще, или сотрудничать, но ясно понимая, что продаст он в любой момент…
– Так что мы имеем на данный момент, капитан? Какие у нас перспективы? – жестко, деловым тоном спросил он.
– Судебные? – хохотнул капитан. – Нулевые. Доказать ничего нельзя. Прельстительная девица пропала в неизвестном направлении. Кого он там видел с фотоаппаратом – Мотю или Сашу с Уралмаша? Доказать конкретно ничего невозможно. Свидетелей нет. Чулан за зеркалом? Так он там со времен строительства…
Шкиль задумчиво посмотрел на экран ноутбука, где херувим Гонсо в потрясении уставился на смеющуюся девушку с обнаженной грудью…
– А что у нас с рапортом по поводу происшедшего?
– С рапортом? Да никто не знает, есть он или нет. Все от прокурора зависит. Начнет он права качать и требовать начать расследование – сделаем хоть рапорт, хоть протокол. На любой вкус. Я лично сделаю, как участник трагических событий. А не будет прокурор давить – так ни рапорта, ни протокола не будет.
– В общем, дело само по себе дохлое, – скорее констатировал, чем спрашивал Шкиль.
– Да нет никакого дела, Артур Сигизмундович! А если и есть, то очередное недоразумение сотрудника прокуратуры Гонсо Г.Г. Но…
– Но что?
– Артур Сигизмундович, вы же понимаете, если Туз не утихомирит Гонсо и начнутся всякие там проверки, расспросы свидетелей, поднимется шум. Дела нет, а шум есть. И вы окажетесь в эпицентре…
– А почему же я, если вы меня с Мотей даже в известность не поставили? – спросил Шкиль, прекрасно зная, что услышит в ответ.
– Потому что тут как на Западе – машинист заснул, поезд сошел с рельсов, а министр транспорта уходит в отставку. Артур Сигизмундович, ну кто поверит, что за Мотей не стояли вы? Да даже если не будет никаких доказательств, вас все равно назовут главарем шайки вымогателей. Из зависти, из ненависти.
– Так как будем действовать, капитан?
– Я уже сделал все, что мог. Ваша очередь. Убедите Туза про эту историю забыть. И все затихнет. Кстати, сынок его как?
– Хороший парень.
– Гордость и радость отца? – хохотнул капитан. – Но ведь бывают и другие дети, которые для родителей хуже всякого наказания! Брошенный на произвол судьбы ребенок, разбитые судьбы, угрызения совести… Тут судебные перспективы есть.
– Какой тут суд, капитан? О чем вы?
– Какой? Помнится, меня в школе учили, что есть и божий суд, наперсники разврата! И он ждет. И к тому же недоступен звону злата… Представляете себе? Мало того, и мысли, и дела он знает наперед!.. А еще есть суд совести! А еще есть суд толпы! А еще есть суд начальства, которое должно блюсти чистоту рядов работников прокуратуры и следить за их высоким моральным обликом… Продолжать? Артур Сигизмундович, готов поспорить, что в школе вы учились гораздо лучше меня. Спорим?
– С вами, капитан, спорить… У вас всегда другой протокол в запасе есть! Прямо противоположного содержания.
– Так ведь потому и живы пока, и нос в табаке. В общем, ситуация простая. Если Туз не дергается сам и не дергает других, все спускается на тормозах. Если он подымает шум, я в стороне, Мотя в говне, но ему это без разницы. Вы превращаетесь в объект грязных слухов и сплетен со всеми вытекающими последствиями. Так что ваш выход, маэстро! Кстати, Мотю я услал бы куда-нибудь подальше, чтобы он тут не возбуждал толпу одним своим видом.