Куда ты пропала, Бернадетт?
Шрифт:
– Боже! Извини меня!
– Ты меня извини. Где твоя…
Он нашарил в темноте мою руку и положил себе на грудь, накрыв другой рукой. Прогресс! Я старалась не дышать и ждала намека. Прошла целая вечность. Я водила большим пальцем по тыльной стороне его ладони, безуспешно пытаясь высечь искру. Но его рука оставалась неподвижной.
– О чем ты думаешь? – выдавила я наконец.
– Ты правда хочешь знать?
Я чуть с ума не сошла от волнения.
– Если только ты хочешь мне сказать, – игриво промурлыкала я.
– Хуже всего в ФБР-овском досье было
Слава богу, была непроглядная темень, иначе у меня все закружилось бы перед глазами. Я встала и уехала домой. Мне повезло, что я не упала с 520 моста – случайно или неслучайно.
На следующий день я пришла на работу. Элджи должен был репетировать интервенцию с психиатром, его не было в офисе. А потом его брат прилетал с Гавайев. Я занялась делами, наивно мечтая, что в дверях вдруг возникнет букет цветов, а за ним появится виноватый Элджи и признается мне в любви.
Внезапно наступило четыре часа. Я поняла, что Элджи вообще не придет на работу!!! А завтра ведь интервенция. А послезавтра он отправится в Антарктиду. И я не увижу его несколько недель! А он даже не позвонил.
Я настраивала для Элджи планшет, чтобы он взял его в путешествие. По дороге домой я завезла его в отель, где остановился его брат и где я забронировала для Элджи номер на два ближайших дня.
(СТОП, А НА САМОМ ДЕЛЕ? Это мог сделать кто-то другой, но я отчаянно хотела его видеть.)
Я принесла пакет на ресепшен и вдруг услышала: «Привет, Су-Линь!» Это был Элджи. Услышав, как его голос произносит мое имя, я тут же потеряла голову и преисполнилась надежды. Они с братом пригласили меня поужинать. Что тут сказать? Этот ужин все перевернул, частично благодаря текиле, которую Вэн заказывал и заказывал, потому что она якобы «прочищает голову». Кажется, я никогда в жизни так не хохотала, как когда они вдвоем рассказывали истории из детства. Мы с Элджи встречались глазами, смотрели друг на друга несколько секунд, а потом опускали глаза. После ужина мы все вместе забрели в лобби-бар.
В отеле остановился певец по имени Морисси, и здесь собралась группа восторженных молодых гомосексуалистов, надеявшихся хоть одним глазком увидеть своего кумира. Они принесли плакаты с Морисси, его записи и шоколадные конфеты. Любовь витала в воздухе!
Мы с Элджи сели на скамейку, а Вэн ушел спать. Как только за ним закрылся лифт, Элджи сказал:
– Вэн не так уж ужасен, да?
– Он веселый, – ответила я.
– Бернадетт считает, что он полный неудачник и тянет из меня деньги.
– В этом нет никаких сомнений.
На это Элджи одобрительно засмеялся. Затем я вручила ему планшет.
– Отдам сразу, чтобы не забыть. Я попросила Джио запрограммировать его так, чтобы он включался только после просмотра слайд-шоу.
Слайд-шоу началось. Я собрала фотографии Элджи за все его годы работы в «Майкрософте». Вот он представляет свою работу в театре, вот он на снимках с «Самантой-1», вот бросает мячик с Мэттом Хассельбеком на пикнике администрации (их тогда еще проводили на ранчо Пола Аллена), вот получает премию за заслуги в области развития технологий. Еще там были фото трехлетней Би, сидящей у него на коленях. Ее только что выписали из больницы, из выреза платья выглядывала повязка. Была ее фотография в садике, в фиксаторах для ног. В первые годы жизни она столько времени провела лежа в постели, что тазобедренные суставы у нее плохо вращались. И было знаменитое «рэперское» фото: Элджи в золотых цепях и с огромными часами на шее делает гангстерскую распальцовку.
– Я хочу, чтобы ты видел это каждый день. И знал, что у тебя есть еще одна семья – в «Майкрософте». Я знаю, это не то же самое. Но мы тебя тоже любим.
(СТОП, А НА САМОМ ДЕЛЕ? Я вырезала Бернадетт c нескольких фотографий. А еще добавила свое фото, отфотошопив его так, чтобы лицо светилось.)
– Я не расплачусь, – сказал Элджи.
– Плакать можно.
– Можно. Но я не буду.
Мы смотрели друг на друга и улыбались. Он засмеялся, и я тоже. Нас ждало будущее, и оно было прекрасно.
(СТОП, А НА САМОМ ДЕЛЕ? Мы были пьяны.)
И тут пошел снег.
Стены в «Фор Сизонз» облицованы тонкими плитками сланца, они наложены друг на друга, как пирожные. Элджи порвал куртку об острый край, из дырки полетели перья и закружились вокруг нас. Фанаты Морисси замахали руками и запели одну из его песен – что-то вроде «приду к тебе сквозь град и снег»… Было похоже на мой любимый фильм «Мулен Руж»!
– Пойдем наверх. – Элджи взял меня за руку. Как только двери лифта закрылись, мы поцеловались. А когда оторвались друг от друга, чтобы глотнуть воздуха, я сказала:
– Мне было интересно, как это будет.
Секс был… неуклюжим. Элджи явно хотел побыстрее закончить, а потом сразу заснул. Наутро мы поспешно оделись, глядя в пол. Машину он отдал Вэну, так что я довезла его до дома на своей. Потом пришла Бернадетт и состоялась интервенция.
О Бернадетт до сих пор ничего не слышно, а я беременна. В ту несчастную ночь в отеле мы переспали в первый и в последний раз. Элджи обещал позаботиться обо мне и ребенке. Но он отказывается жить со мной. Иногда мне кажется, что просто нужно дать ему время. Он любит биографии президентов? Я назвала сына в честь президента. Он любит «Майкрософт»? Я обожаю «Майкрософт». Мы полностью подходим друг другу.
(СТОП, А НА САМОМ ДЕЛЕ? Элджи никогда меня не полюбит – я не такая умная и утонченная, как он. Би он всегда будет любить сильнее, чем нашего будущего ребенка. Он пытается откупиться от меня домом, и мне, черт возьми, надо соглашаться.)
Одри!
Я пошла на ЖПЖ читать ПИСУ и меня заСТАНСили. Опять! Со времен Франкенштейна разъяренная толпа так не издевалась над бедным измученным существом. Я думала, что написала офигенно честную ПИСУ. Но все сказали, что в ней сплошная жалость к себе.