Куда уходит любовь
Шрифт:
– Дани громко плакала, и в студию вбежал дворецкий. Я велела ему вызвать врача, пока буду звонить в полицию. Затем подошла к мистеру Риччио и постаралась устроить его поудобнее. – На глазах у нее снова показались слезы. – Но я уже ничем не могла помочь ему. И никто не мог. Я знала, что Дани не хотела причинить ему вреда. Дани и мухи не обидит.
Несколько секунд она молчала, и было видно, как она старалась совладать с собой, затем, вскинув голову, она посмотрела прямо на жюри.
– Думаю, что все происшедшее – результат
Последняя ее фраза окончательно склонила жюри в ее пользу, растопив легкий ледок недоверия. В жюри было пять женщин, и все они плакали в унисон с ней.
Повернувшись, Нора взглянула на коронера.
– Я… боюсь, это все, что я могу сказать. Он откашлялся.
– У вас есть вопросы, мистер Картер? Мистер Картер поднялся.
– Мисс Хайден, вы сказали нам, что попросили дворецкого вызвать врача, пока вы сообщите полиции, а затем решили оказать помощь мистеру Риччио. Это верно?
Нора кивнула.
– Да.
– Тем не менее, к моменту прибытия инспектора Майрера мистер Гордон, ваш адвокат, уже был на месте. Когда вы успели позвонить ему?
– Сразу же после звонка в полицию, как я предполагаю. Точно сказать не могу. Я была в таком состоянии, что точно не помню.
Интересно, понимает ли Картер, что Нора врет. Тем не менее, Картер решил не углубляться в эту тему.
– В каких вы были отношениях с мистером Риччио?
– Он был моим менеджером, – ответила Нора.
– Но он жил у вас дома, не так ли?
– Да.
– Является ли это обычным делом в вашей профессии?
– Не знаю, – ответила Нора. – Но в моем случае это было необходимостью. Он был занят круглые сутки.
– Означает ли это, что ваши отношения с мистером Риччио носили гораздо более личный характер, чем предполагается деловым сотрудничеством, мисс Хайден?
Гордон вскочил.
– Протестую! Вопрос несущественный и не имеет отношения к цели данного расследования.
– Протест удовлетворен.
– Планировали ли вы пожениться с мистером Риччио? – спросил представитель окружного прокурора.
– Протестую! При всем уважении к суду, я попросил бы указать помощнику окружного прокурора, что он должен задавать вопросы, имеющие отношение к цели данного расследования.
– Протест удовлетворен. – В голосе коронера чувствовалось раздражение, когда он обратился к Картеру: – Тщательно формулируйте свои вопросы.
Картер посмотрел на Нору.
– Вы видели, что ваша дочь схватила долото, которым, как предполагается, она нанесла удар мистеру Риччио?
– Нет, не видела.
– Видели ли вы его в ее руках, когда она нанесла удар?
– Нет, не видела.
– Вы знали, что это долото лежало на столе около двери?
– Думаю, да.
– Вы обычно оставляете там долото? Ведь вы, конечно же, должны понимать, что такой острый инструмент может представлять потенциальную опасность?
– Я оставляю инструменты там, где работаю с ними. В данном случае он был на том столе, потому что я вырезала на нем фигуру из палисандрового дерева. – Теперь она говорила твердым безапелляционным голосом. – Это моя мастерская. Кроме данного долота, в ней много других инструментов, имеющих отношение к моей профессии, включая и ацетиленовую горелку. Я – скульптор, и меня интересует лишь то, что я делаю, а не порядок, в котором лежат инструменты. Я никогда не воспринимала ни один из них как источник потенциальной опасности. Они – основа моего искусства.
– Вопросов больше не имею, – сказал Картер, садясь. По-прежнему высоко держа голову, Нора покинула свидетельское место. Искусство, которым она занималась, было ее щитом, и, вздымая его перед собой, она закрывалась им от всего мира. Под его прикрытием она была в покое и безопасности.
Был еще один свидетель. Чарльз. Его свидетельство дословно подтвердило все, что уже было сказано, поэтому, как я предположил, и не вызвали Виолетту. Коронер наконец обратился к жюри, поручив ему вынести решение.
Они отсутствовали не более пяти минут. Старшина огласил вердикт:
– Данным жюри установлено, что пострадавший Антонио Риччио погиб в результате удара, нанесенного острым инструментом, который был в руках Даниэль Норы Кэри, несовершеннолетней, обоснованно защищавшей свою мать.
Помещение суда взволнованно загудело, и я увидел, как репортеры облепили коронера, ударом молотка возвестившего об окончании слушания. Отступив в сторону, я пропустил Нору с Гордоном. Они проследовали через дверь, и я увидел вспышки камер. Я решил обождать, пока фоторепортеры успокоятся, и сел обратно.
Зал суда почти опустел. Я огляделся. В нем осталась только молодая женщина, которая делала заметки в небольшом блокнотике. Закрыв его, она посмотрела на меня и поздоровалась. Прежде чем я узнал ее, я автоматически кивнул ей. Инспектор по надзору.
Я приподнялся.
– Как поживаете, мисс Спейзер?
– Здравствуйте, полковник Кэри, – тихо ответила она.
– Вы видели Дани утром? Она кивнула.
– Как она?
– Пока еще она несколько растеряна. Но с ней будет все в порядке, когда она привыкнет к обстановке. – Она тоже встала. – Теперь я должна идти.
– Да, конечно, – слегка поклонился я.
Пропустив ее, я смотрел ей вслед, пока она быстро шла к выходу. Дани привыкнет, сказала она. Словно ей это нужно. Привыкать к пребыванию в тюрьме.
Когда я направился к выходу, коридоры уже опустели. Яркий солнечный свет ослепил меня, и я не увидел Харриса Гордона, пока он не оказался прямо передо мной.
– Ну, полковник Кэри. Что вы думаете? Я прищурился.
– Был ли то суд или нет, но они вовсю постарались, чтобы все повесить на Дани.