Кудесница для князя
Шрифт:
Несколько раз Лунег видел Таскув. Впервые он подбирался так близко к девушке, что без любви и вожделения манила, словно огонь в непроглядной мгле. Она невидимой привязью тянула к себе, рождая в груди жгучее нетерпение. Но он не мог позволить себе спешки. Ему нужно набраться сил и задержать муромчан у Ялпынг-Нёра, чтобы их нагнали его люди.
Лунег всегда оставался незамеченным даже неподалёку от лагеря – в облике зверя есть свой резон – лишь бы на охотников не налететь. Среди них оказался один, особо умелый, взращенный тайгой, натренированный хитроумной дичью. Такой с одного выстрела бьёт зайца далеко впереди. Но ему было не до того. Он
Лунег следовал за ними до святилища Калтащ и там первый раз явил себя Таскув. Не стал скрываться: пусть видит, так будет крепче связь после. А после, затаившись в зарослях у священной поляны, он с ужасом в сердце понял, зачем они пришли. Охотник хотел забрать то, что принадлежало Лунегу, то, что могло спасти его жизнь!
Лишь на миг он забылся, когда увидел в скупом и холодном лунном свете обнаженную Таскув – и хотел было кинуться, помешать ритуалу. Но то, что он не завершится, почуял раньше незадачливого вогула. Шаманка оттолкнула его.
А после ритуала тело её полнилось такой силой, что Лунег едва удержался, чтобы не зачерпнуть её.
Зато на следующий день, на святилище Мир-Сусне-Хума взял своё сполна. Даже чуть больше, чем нужно – чтобы Таскув лишилась чувств. Он не собирался похищать её: девушка должна прийти к нему сама. Так безопасней. Но он восполнил всё, что потратил, долго находясь в шкуре оленя. И получил отсрочку, ведь пока Таскув не очнётся, муромчане не снимутся со стоянки.
Отряд зырян прибыл к Ялпынг-Нёру этой же ночью, когда шаманка под присмотром своего охотника лежала в палатке. Лунег вышел к тайно обустроенному лагерю и снова вернулся в свой облик. Промозглый воздух предгорий вцепился в тело, раздирая кожу. Лунег ступил в становище и под чуть удивлёнными взглядами зырян оделся в припасённые штаны и рубаху. Воины наблюдали за ним со смесью страха и почтения на лицах. Всё никак не привыкнут.
– Пришлось ждать вас слишком долго, – бесцветно упрекнул он Ратега, который возглавлял отряд его воинов.
– Я зверем не обращаюсь и следов не чую, – недовольно ощерился тот. – Хорошо хоть я здешние места знаю, мы вышли на чужаков очень скоро.
– Скоро я заберу её и мы отправимся к святилищу.
– Ты уверен, что она сможет тебя излечить? – Ратег не первый раз задавал этот вопрос. И всё никак не мог отринуть сомнения. – Может мы подставляем свои шкуры под мечи муромчан зря?
– С каких пор ты стал трусом? Их меньше и наверняка не все захотят рисковать собой ради чужой шаманки.
– Станут, если она им сильно нужна.
Лунег покачал головой, поудобнее усаживаясь у костра. Можно и отдохнуть, а до тревог Ратега ему дела нет. Поворчит, да всё равно исполнит всё, что ему скажут. Стоянку воины развернули разумно – прикрывшись холмом и густым лесом от лагеря муромчан. А те бродить в округе поостерегутся, ведь, наверняка, Таскув предупредила их о священности этих мест, которую нельзя нарушать никому, кроме шаманов. Тем хуже для двух глупцов, что пошли забирать её на Ойка-Сяхыл. Охотника, что страстно желал овладеть шаманкой у идола Калтащ и одного из чужаков, молодого воина и родича их предводителю.
Лунег первый раз за много дней с жадностью набросился на еду. Опутанное ядовитыми щупальцами хвори нутро нынче его не беспокоило. Есть хотелось невыносимо. И он чувствовал
Нынешняя ночь подарила ему прекрасный сон без боли и сновидений. Но лишь слабый свет тронул небо над Пурлахтын-Сори, как он проснулся: теперь нужно сделать следующий шаг.
Лунег вернулся к лагерю муромчан и вновь принялся наблюдать. Не за воинами, что пытались хоть чем-то себя занять на вынужденно затянувшемся постое. И не за палаткой, куда ещё накануне отнесли бесчувственную Таскув. Он глаз не сводил с младшей сестры шаманки и за утро даже успел узнать её имя – Эви. Такое же простое и ничем не примечательное, как и сама девушка. Но он чуял, что она поможет ему. Их с Таскув недавний разговор у огня сам подбросил решение, как. Теперь же он видел, что не стоило даже прибегать к заклинаниям и духам, способным видеть всё, чтобы понять, что она оказалась здесь не из-за любви к сестре. Сюда её привёл мужчина, к которому тянулось её сердце. И нет более верного помощника, чем женщина, которой пообещают исполнить все её чаяния.
Но пришлось ждать. К вечеру лагерь всколыхнулся, когда в пришла а в себя Таскув. Значит, с утра тронутся в обратный путь, и умыкуть шаманка в станет гораздо сложнее. Лунег едва дождался, пока Эви уйдёт в сторону от лагеря, чтобы набрать трав для живительного и бодрящего отвара, в приготовлении которых вогулки ведали очень много. Она прогуливались в округе каждый день незадолго до того, как все начинали укладываться спать. Вот и теперь, видно, решила побаловать сестру ласкающим нутро питьём. Девушка двинулась по тонкой тропке, залитой весенним солнцем, уперев взгляд в землю. То и дело она наклонялась, срывала стебельки и цветы да укладывала в небольшой берестяной туес на плече.
Осторожно и бесшумно ступая по траве и стараясь не тревожить валежника, Лунег следовал за ней, прислушиваясь к тихой песне, что Эви напевала себе под нос.
– Здравствуй, красавица, – мягко обратился он к ней, когда лагерь остался далеко за спиной. Теперь никто не потревожит.
Девушка вздрогнула, едва не уронив пучок трав, который внимательно разглядывала, очищая от сухих иголок. Медленно обернулась, затаив дыхание.
Лунег улыбнулся, выходя на тропу, и руки в стороны развел, показывая, что нет при нём оружия и зла он в душе не несёт. Эви сделала шаг назад и в сторону стоянки глянула: не кликнуть ли помощь?
– Я не обижу, – ласково продолжил Лунег, приблизившись ещё. – Я помочь хочу. Знаю твою сердечную печаль, чувствую. И знаю, как сделать, чтобы милый тебе муж твоим стал.
Девушка нахмурилась, недоверчиво его разглядывая. Но мелькнуло по лицу сомнение: она чуть прикусила губу – стало быть, попали его слова точно куда надо было.
– Ты что ж, думаешь, не узнала тебя? Шамана зырянского. Ты на кой сюда притащился? – с напускной строгостью ответила Эви. – Сейчас как заверещу – все муромчане сбегутся. Ноги унести не успеешь!
Хороша память оказалась у девчонки, а вот он не помнил, чтобы в они в пауле встречались. Молода она и глупа, да не совсем. Хотела бы, так давно шум подняла, а раз молчит, значит, ждёт, что гость незваный скажет. Нутро у неё крепкое, нрав упрямый. Коль надо, по головам пойдёт. Это только на руку.
– А может, не шаман я вовсе, а дух лесной, – вновь весело улыбнулся Лунег. – Посмотри, нет тут больше никого. Я один. Места кругом священные, силой опутанные. Вот и услышал я твои мольбы.