Кухарки и горничные

Лейкин Николай Александрович

— Ну, это ужъ дло исключительное. Сама виновата, что даешь, — отвчала Марья Петровна.

— Нельзя не дать-съ. Онъ вышибетъ, силой вышибетъ.

— Такъ мн хочется знать, сколько-же теб даютъ мясникъ, зеленщикъ и рыбакъ?

— Да вдь это, сударыня, трудно сказать… Какъ званые гости у васъ — сейчасъ халтура и прибавляется. Но, вотъ, вдь ужъ и со столовымъ масломъ тоже баринъ вздумалъ меня обижать…

— Позволь, позволь… Здшній лавочникъ ужасъ что деретъ за масло и, кром того, прогорклое даетъ, оттого баринъ и купилъ

полъ-пуда масла въ склад. И лучше, и дешевле…

— Въ такомъ раз вотъ изъ-за всего этого и увольте меня, сударыня, — проговорила кухарка. — Мсто у меня есть, найдено мсто. Такое мсто, гд господа ни во что не входятъ. Тамъ барыня молодая, живетъ на чужія деньги. Что ей рубль, два, если она отъ одного купца заводчика десять тысячъ въ годъ получаетъ, а мало будетъ, такъ купецъ этотъ и еще ей десять прибавитъ, потому, души въ ней, какъ говорится, не чаетъ…

— Ну, это дло другое, — сказала Марья Петровна. — Такъ завтра уходишь?

— Могу и до послзавтра подождать. Я женщина честная. Зачмъ мн васъ притснять? Два дня я вамъ еще постряпаю, а вы себ другую кухарку ищите. Даже сама могу вамъ кухарку изъ своихъ знакомыхъ предоставить. Можетъ быть, та и уживется при вашихъ порядкахъ. А я, сударыня, не могу, извините. Такъ что-же сегодня стряпать?

Начинается заказываніе обда.

IV

Утро. Господа сидятъ на террас дачи и пьютъ чай. Горничная докладываетъ, что пришла наниматься новая кухарка. Кухарку требуютъ на террасу. Входитъ среднихъ лтъ женщина въ пальто со стеклярусной бахромой, въ яркомъ шелковомъ платк на голов и съ зонтикомъ.

— Здравствуйте… — говоритъ она, кланяясь. — Вашей милости кухарка требовалась.

— Да, намъ нужна кухарка, — отвчаетъ хозяйка. — Вы отъ кого? Тебя кто прислалъ?

— Мясникъ прислалъ, сударыня.

— Ты у кого-же прежде-то жила?

— У двухъ генеральшъ жила. Сначала у генеральши Безбрюшиной жила, домъ свой на Офицерской имютъ, потомъ жила у генеральши Вдьминой. Еликанида Порфирьевна Вдьмина. Можетъ быть, изволите знать. Мужъ ихъ генералъ, около Чернышева моста служитъ. Оттуда кульеры-то къ намъ прізжали. Потомъ у купцовъ Птунковыхъ жила… Два мсяца выжила. Да не особенно я склонна къ купцамъ-то, потому — провизію гуртомъ закупаютъ и все сами… А наша сестра этого не любитъ.

— А аттестаты у тебя имются отъ тхъ господъ, у которыхъ ты служила? — спросилъ хозяинъ.

— Да вдь какіе нынче аттестаты, сударь! Господа всякій разъ въ раздраженномъ вид, когда уходишь съ мста, и могутъ Богъ знаетъ что прописать. Коли ежели не занравилось на мст и сама уходишь — сердятся, зачмъ сама уходишь; коли ежели не потрафила и сами отказываютъ — сердятся, зачмъ не потрафила. Вы лучше вотъ у мясника Груздева и зеленщика Корякина спросите — никто обо мн ничего, кром хорошаго, не скажетъ.

— Какъ тебя звать-то?

— Варварой. А вотъ у генеральши Безбрюшиной

не хотли, чтобы я звалась Варварой, потому что сама генеральша Варвара, — ну, я и звалась Софьей. Не нравилось имъ, чтобы кухарка была подъ кадрель съ барыней. Ежели вы желаете, я и у васъ буду Софьей, потому я за этимъ не гонюсь.

— Нтъ, ужъ зачмъ же?.. Будь Варварой. Намъ все равно.

— Ну, Варвара, такъ Варвара. И мн все равно. Наша сестра льстится только, чтобъ мсто было хорошее, выгодное.

— Такъ вотъ что, Варвара: ты стряпать-то умешь ли?

— Какъ-же не умть-то, баринъ, ежели на генеральскихъ мстахъ въ кухаркахъ жила?

— Ничего не значить. Живутъ и на генеральскихъ мстахъ, да стряпать не умютъ. Стряпня стряпн рознь. Намъ нужно, чтобы кухарка умла стряпать хорошо, вкусно, чтобъ умла состряпать вкусно, да умла-бы и подать красиво. А то что за радость, если ты начнешь портить провизію.

— Зачмъ-же портить, сударь? Помилуйте… Конечно, супротивъ клубскаго повара я не возьмусь, а только я и всякое сладкое могу… Желей ежели, сладкій пирогъ, компотъ, мороженое.

— Обыкновенныя-то блюда стряпать умешь-ли, напримръ: борщъ, щи, бульонъ сварить, соусъ сдлать, говядину и дичь изжарить?

— Это сколько хотите. А вотъ разв ужъ какіе-нибудь, тамъ, разносолы на французскій манеръ, такъ за это не возьмусь. У васъ на сколько персонъ стряпать-то?

— Шесть человкъ насъ и трое прислуги, стало-быть — девять. Семья порядочная.

— Чмъ больше, тмъ лучше. Этого хорошая кухарка съ понятіемъ не боится и даже любитъ.

— Разъ въ недлю гости у насъ. Надо ужинъ состряпать.

— Да хоть и чаще, такъ еще пріятне. Сами знаете, сударь: больше кухарка провизіи закупаетъ, больше и ей отъ лавокъ на помаду очиститься можетъ. Я, сударь, говорю прямо… Что-жъ тутъ скрываться? Вдь ужъ положеніе извстное… Вс мы отъ мясниковъ и отъ лавочниковъ получаемъ халтуру. Стало-быть, вамъ въ обыкновенные дни завтракъ и обдъ, а когда гости бываютъ, то и ужинъ?..

— Да… Жалованье у насъ восемь рублей и горячее отсыпное.

— Жалованье-то маловато. Я все за десять рублей по мстамъ жила. Правда, тамъ на своемъ горячемъ, да вдь это мы въ составъ не принимаемъ, потому — отъ господскаго стола чай всегда остается и кухарка имъ пользуется. Тоже и кофей… Вы ужъ не скупитесь, жалованья-то рубликъ прибавьте.

— Нтъ, ужъ у насъ положеніе восемь рублей.

— Ну, хорошо, за рублемъ я не погонюсь. Понравлюсь, такъ авось, и сами прибавите. А какъ у васъ для кухарки помщеніе?

— Тамъ отъ кухни есть отгороженъ уголокъ. Уголокъ съ окномъ.

— Надо посмотрть какой, потому — у меня и кровать, и комодъ, и сундукъ, и зеркало, и два Божьихъ милосердія. А главное, чтобъ помститься одной, безъ другой прислуги, чтобъ комната была моя собственная. Это ужъ я напередъ говорю, а иначе я не согласна, — потому, сударь, надо тоже и гостей принять.