Кукловод

Шведов Сергей Владимирович

Первым зааплодировал Костя Брылин, его поддержал Попрыщенко, а за прорабом взорвался овациями весь монархический съезд. Все тридцать человек в едином порыве блистательный спич Сергея Дальского. Даже скептик Недочехов и тот аплодировал.

– Поддержим все как один нашего кандидата, Игнатия Львовича, – очень к месту выкрикнул Брылин и нашёл живейший отклик в разгоряченных душах соратников. Подхваченный единым порывом Дальский едва не рванул «Интернационал», но вовремя опамятовал. К сожалению, слов монархического гимна «Боже царя храни» никто не знал, и потому вместо кульминации пришлось ограничиваться рукопожатиями.

– Дохлый

номер, – сказал Дальский, покидая цитадель монархизма. – Денег у этих ребят даже на райсовет не хватит.

– А чем мы рискуем? – удивился Брылин. – Оба без работы и без гроша в кармане, а тут милые интеллигентные люди. Не братские чувырлы какие-нибудь.

– У милых и интеллигентных, Костя, всегда ветер в карманах гуляет, а живут в своё удовольствие как раз чувырлы.

Брылинская консервная банка рванула с места так, словно собралась одним махом домчать своих пассажиров до светлого будущего. Дальского изрядно встряхнуло, и он смачно приложился головой к потолку салона. Забугорный мустанг явно не взял в расчёт наши заковыристые дороги, а они и не таким рысакам копыта отшибали.

– Вот так всегда, – вздохнул Брылин. – Суровая действительность охлаждает благие порывы.

Дальский недовольно почесал затылок, но промолчал. В желудке было пустовато, а на душе муторно. Перспектив в обозримом будущем никаких, а годы подпирают. Не исключалась возможность закончить жизнь в богадельне, всеми брошенным и забытым. А какие надежды подавал, какие были рецензии! Да чёрт с ними, с рецензиями, сам в себе ощущал силу непомерную. Казалось тогда, что всё по плечу, всё подвластно расцветающему розовым бутоном таланту. Бутон, однако, так и не распустился дивным цветком, силы иссякли, словно их никогда и не было. Жизнь уходила грязной водой в песок, не принося радости ни самому Дальскому, ни окружающему миру. И даже вопрос «кто виноват?» для Сергея потерял свою былую остроту и актуальность, хотя во времена оные он сотрясал воздух на демократических тусовках, и казалась тогда, что до полного счастья рукой подать. Требовалось-то всего ничего: избыть «этих» и посадить на их место «наших». И даже, представьте себе, избыли и посадили, но «наши» как-то незаметно превратились в «этих'», да и «эти» никуда не уходили, а очень неплохо устроились в нынешней системе, и остался Сергей Васильевич Дальский дурак дураком у разбитого корыта.

Пресса, в лице Виталия Сократова, встретила странствующих комедиантов весьма настороженно:

– За такие деньги, Костя, я только объявление о пропавшей собаке могу напечатать. – Ты же меня знаешь, Виталий, – взволновался Брылин. – За мной не пропадёт.

– Так потому и говорю, что знаю, – усмехнулся Сократов, который по паспорту числился не то Ивановым, не то Рабиновичем. – Ты со мной ещё за прошлую статью не рассчитался.

Брылин даже руками замахал от возмущения: – Тебе ли не знать, Виталий, как нас бессовестно нагрели. Жулье поганое, а полезло в депутаты.

– Все лезут, – мудро вздохнул Сократов. – Уверяю тебя, что это очень и очень приличные люди, – напирал Брылин. – Ты и прошлый раз уверял, – Виталий неспеша отпил кофе из чашечки. – Я такую статью отгрохал, а этого твоего Петина до сих пор с собаками ищут.

– Не Петина, а Летина, – возразил Брылин, хотя фамилия пропавшего в разгар компании кандидата, кажется, была Летунов.

Заведение, в котором они уламывали незаконнорожденного сына афинского мудреца, было на взгляд Дальского вполне приличным. И даже кофе здесь подавали горячим и вполне приемлемым на вкус. Всё-таки кое-что в этой стране менялось в лучшую сторону, и возможно зря Сергей ударился сегодня в беспросветный нигилизм. И девушка у стойки улыбнулась ему приветливо: значит, не совсем уж безнадёжно он облинял за эти годы и есть ещё что предъявить сверкающему красками миру.

– В последний раз, ребята, – сказал Сократов. – Исключительно из уважения к Сергею Васильевичу, но и ты, Костя, поимей совесть.

Брылин клятвенно заверил свободную прессу, что как только, так сразу: Виталий Сократов вписан золотыми буквами в Брылинское сердце, и первые же поступившие на счёт кандидата деньги будут направлены на погашение старых и новых долгов рыцарю пишущей машинки.

– Рыцарь пишущей машинки – это устаревший образ, – усмехнулся Виталий и махнул на бездарного Брылина рукой. – Компьютеры, мил человек, ныне решают всё.

Официальная часть на этом завершилась, перешли к обычному трёпу. – Кстати, мужики, – вспомнил вдруг Сократов, – услуга за услугу. У меня знакомая девочка болтается без дела – будет в вашей конторе вакансия, вы уж не обойдите её своим вниманием.

– Блондинка, брюнетка? – сделал стойку Брылин. – Не то слово, – зажмурился Виталий. – Греческая богиня, с прекрасным русским именем Катюша.

Расстались, можно сказать, по-братски. Для полного взаимопонимания не хватало только ужина в ресторане с коньяком и устрицами, но здесь всё, по мнению Брылина, было впереди. Дальский его безмерного оптимизма не разделял, но кое-какой интерес к работе у него появился.

– Деньги нужны, – сказал Брылин. – Без денег скучно. Есть у Попрыщенко один богатый хмырь на примете, но к нему без статьи в газете лучше не соваться – человек серьёзный и влиятельный. Будем надеяться, что Сократов не подведёт и блеснёт умом и талантом.

И Сократов не подвёл! Дальский восхищённо хмыкал, перечитывая статью. Брылин, развалившись в единственном кресле хозяина, самодовольно щурился в пустоту. Всё-таки Виталька большой талант, несмотря на некоторую занудливость характера, но совсем уж безгрешных людей не бывает.

Дальский отложил газету и потянулся, появилась даже уж совсем безумная идея сделать зарядку, чтобы передать ликование души одрябшему телу. Впрочем, подъём в организме он ощутил и без допинга. Это почти забытое Сергеем состояние раньше накатывало на него перед премьерой и тогда, выйдя на подмостки, он потрясал публику блеском своего таланта. Зал надрывался аплодисментами, а Дальский тонул в цветах и улыбках благодарных поклонниц. Ну, быть может, и не тонул, но цветы были, а главное, были поклонницы, нежные и покладистые как розы в оранжерее.

– Поймал кураж? – полюбопытствовал Брылин. – Живём, Костя, – бодро отозвался Дальский.

При виде шестисотого «Мерседеса», который заменил старенький БМВ, Дальского едва не хватил удар изумления. Брылин самодовольно улыбнулся:

– Полдня у Дуба в ногах валялся, ты этого жмота знаешь, но уломал. Теперь эта роскошь на целый день в нашем распоряжении.

Брылин и сам смотрелся весьма солидно в натуральной коже, тоже, вероятно, взятой у какого-нибудь охотника за черепами. Дальский поправил парадную шляпу, глядя в зеркало заднего вида, тоже не лыком шиты, и полез в машину.