Куклы во время шторма
Шрифт:
– Я ухожу, – объявила она с вызовом.
– Всего доброго, – рассеянно отозвалась Жанна, не глядя на нее.
Сема буркнул «пока». Я ничего не говорила, только усмехалась, наблюдая, как Алла выходит из себя. И тут она решилась на провокационную реплику:
– Ладно, пойду навещу Стаса в больнице.
Она до смерти желала привлечь мое внимание, раз уж Жанна его ей не уделила, а я никак не могла доставить ей такое удовольствие.
– Замечательно. Думаю, он обрадуется, – ответила я с вежливой улыбкой.
Возможно, по моей реакции она также
Сема с недоумением глянул сначала на Аллу, потом на меня – похоже, он не подозревал, кто такой Стас, к тому же, его поразило, что у нас с ней есть общие знакомые. Но и он не «купился» – не стал развивать эту тему. Вместо этого он отправился обратно в спальню – наверное, чтобы переодеться для выхода в магазин.
Жанне я про Стаса не рассказывала, поэтому она тоже никак не среагировала.
– Мне можно идти? – не удержавшись, спросила ее я.
– Погоди. – Она наклонилась к моему уху и прошептала:
– Сейчас они оба удалятся – в разных направлениях, надеюсь, – и мы с тобой все обсудим. Мне надо с кем–то поговорить.
Я предпочла бы, чтобы Жанна вела терапевтические беседы с Семой, но пришлось кивнуть и остаться.
Глава 6
Намеренное нелюбопытство обернулось для меня большой потерей драгоценного времени: пришлось обзвонить несколько больниц, чтобы выяснить, в которой из них лежит Стас. Обнаружила я его у черта на куличках в отделении легочных заболеваний (или оно называлось как-то иначе, не помню точно). Все указывало на то, что бродить целый час вокруг моего дома в мороз было его серьезной ошибкой. И насчет своего недомогания он мне, пожалуй, не соврал.
Не то чтобы мне стало его жаль – скорее я ощутила смятение. Надо же, как неловко вышло. А теперь, раз уж я узнала, в какой больнице находится Стас, то, наверное, имеет смысл его навестить. Должна ли я это делать? Нет, не должна. Но, как-никак, я перед ним виновата. Хотя бы для очистки совести стоит это сделать, с тяжелым вздохом решила я в конце концов.
И в воскресенье я отправилась в больницу, купив по дороге парочку апельсинов и яблоко (думаю, ему хватило – некоторые очень опрометчиво считают, что, заболевая, человек тут же начинает потреблять фрукты в неограниченном количестве). Я рассудила так: если он не захочет меня видеть – тем лучше, не придется сидеть у его постели. В этом случае я точно выигрываю. А захочет – так и быть, развлеку его минут пятнадцать, заодно сойду за добрую и сердечную.
– Ты? – прохрипел Стас изумленно, когда я вошла в палату.
Выглядел он неважно: круги под глазами, нездоровый румянец на щеках, да и торчащий из груди катетер еще никого не украсил.
– Воспаление легких, насколько я понимаю, – заключила я, присаживаясь на край его кровати.
– Пока только подозрение на воспаление. Температура жарит, привезли в тяжелом состоянии, хотели даже в реанимацию отправить.
– Ты бы лучше поменьше разговаривал –
– А, нет, горло не болит, просто «село». – Он сверлил меня взглядом, и в его глазах был странный блеск, так что, не зная о его болезни, я могла бы решить, что он по уши влюбился в меня.
«Сейчас спросит, зачем я пришла», – подумала я.
– И зачем ты пришла?
– Навестить тебя.
– Добренькая ты моя. Кто тебе сказал, что я здесь?
– Это неважно.
– Ты ко мне домой заходила?!
– Я даже не помню, в каком подъезде ты живешь.
– Тогда не понимаю.
– И не надо тебе ничего понимать. Кстати, я тоже по-прежнему много чего не понимаю – зачем, например, ты пришел знакомиться с моими родителями.
– Опять. Тебе не кажется, что сейчас не время это обсуждать?
– Кажется.
– Ладно, я не знаю. Я НЕ ЗНАЮ, зачем это сделал. Просто подумал – почему бы и нет. Все? Успокоилась?
– Да я спокойна.
– Между прочим, ты сейчас рискуешь познакомиться с моими – они будут здесь с минуты на минуту.
– Ну, я и не думала задерживаться. А Алла приезжала?
– Нет, она только звонила вчера с утра, а я отправил ей сообщение, что я в больнице. Говорить я тогда почти не мог, сейчас еще ничего.
– Не приезжала, значит. Ну, так я и знала, – усмехнулась я. – В котором часу она звонила?
– Около десяти. А что?
– Ничего. Она не в курсе, что с тобой?
– Нет. Не спросила.
Значит, выяснила, что ее парень попал в больницу, и, не особенно заинтересовавшись этим фактом, спокойненько пошла развлекаться с другим. Или (это менее вероятно, но мало ли) вообще ночевала у Семы и тайком звонила Стасу оттуда. А монстра после этого делают из меня.
– Хорошая девушка, – резюмировала я.
Стас гневно глянул на меня, но промолчал. Что он мог на это возразить? Не утверждать же ему было, что нет, не хорошая.
– Обязательный фруктовый минимум здесь. – Я потрясла в воздухе пакетом. – Ставлю возле тумбочки. Это твоя тумбочка?
– Вообще-то, наша общая, – внезапно встрял старичок, сидевший на соседней кровати – почему-то оскорбленно. Наверное, ему тоже хотелось фруктов.
– Ну так угощайтесь и вы, – приветливо предложила я.
Стас поджал губы. Мало того, что по моей вине он попал в больницу – я еще и отнимаю у него апельсины.
Слава Богу, у старичка оказалась аллергия на цитрусовые и, узнав, что в пакете только одно яблоко, он тут же потерял ко всему интерес и решил подремать.
– Ладно. Я пойду, пока не пришли твои родители, – сказала я, поднявшись. – Если хочешь, могу зайти еще как-нибудь.
– Думаю, ты уже пожалела о том, что сказала, – угрюмо отозвался Стас, и это навело меня на мысль, что он знает меня лучше, чем я полагала. – Ну а о своем… предательстве ты, надеюсь, жалеешь?
– Предательство совершила твоя Алла, а не я, – тихо, чтобы не потревожить старичка, заметила я. – Предают близкие. Для остальных не помочь тебе в трудную минуту вполне естественно.