Куклы всадника Лойоди
Шрифт:
Лойоди показалось, что складки тяжелых одежд мага чуть шевельнулись. И вот еще раз - уже отчетливо, будто там копошилась крыса. Впрочем, чему удивляться?
– Я думаю. Подожди, Фалес. Он ничего особенного не приказывал, только обещал, что избавит меня от чар, если я принесу ему договор.
– Ну, обещать мы все мастера!
– маг захихикал, совсем как Персех.
– Первое, чему нас учат! Думай еще.
Глазастик. Под столом она добралась до шкафа и скрылась за ним. Лойоди почувствовал, как вслед за коленями у него задрожали губы.
–
– пристыдил его Фалес.
– Думай, мальчик мой, время истекает.
– Я не мальчик...
– Скоро не будешь, верно. Но думай, прокляни тебя Тьма! Кукла... Не великий мастер Персех их мастерить, я имею в виду - с художественной точки зрения. К чему это похабство, расскажи.
– Ну, дело в том, что...
Лойоди сделал паузу. Что сейчас делает Глазастик? Ищет договор на полках? Но там тысяча пергаментов, Фалес заметит ее, услышит шорох.
– Дело в том...
Скрежещущий, тонкий смех. Всадник обернулся и увидел куклу, стоящую в очаге, у самого пламени. Она хохотала: на крошечном лице раскрылся жабий рот, щеки уродливо сморщились.
– Голем!!
– Фалес, несмотря на возраст и комплекцию, молнией кинулся к очагу. Слишком поздно, Глазастик шагнула прямо в пламя.
– Ты не сказал, что привез две куклы, всадник! В тайнике была лишь одна...
Маг поднял руку с куклой Лойоди, явно собираясь разбить ее об пол. Всадник схватился за вместилище своего духа, попытался вырвать.
– Голем...
– пальцы Фалеса сами разжались.
Из Святого Огня, который нестерпим для всего живого, вышла Глазастик. Она покрылась копотью, от нарядного платьица не осталось и следа. Но сам голем чувствовал себя прекрасно.
– Вот и все, Фалес!
– в коротких ручках Глазастик сжимала длинную тонкую иглу.
– Вот и все!
Она опять засмеялась, игла выгнулась.
– Не надо, Персех, я заплачу любую цену!..
– проблеял маг.
– Враг - это тот, кто хочет погубить тебя, а не продать!
– сообщил голем.
– Встретишься с Персехом на Горнем Суде!
С тихим звоном игла сломалась. Лойоди едва не упал, потом что ножны вдруг отклеились от пола - маг умер, и наведенные чары рассеялись. Возле очага лежал старик, почти незаметный в ворохе богатых одежд.
– А вот и я!
Всадник почти не удивился, увидев входящего Персеха, а маг и вовсе не обратил на Витто внимания. Он быстро прошел к шкафу, провел вдоль полок рукой.
– Вот он!
Персех выхватил один из свитков, быстро прочитал.
– Теперь все, Фалес! Теперь все!
Задев плечом Лойоди, маг прошел к очагу и швырнул свой договор в Святой Огонь.
– Все!
– Ай-ай-ай...
– еще одна фигура появилась в углу комнаты. Вокруг нее будто сгустилась тьма, не позволяя рассмотреть толком нового гостя.
– Персех, а сможешь ли ты выбраться из башни? Я заключал с Фалесом немало сделок, он покупал знания и войти сюда куда легче, чем выйти. Запрет на чужую магию смерть хозяина не все отменила, это моя работа.
– Главное, что ты не посмеешь ко мне притронуться!
– засмеялся Персех.
– Ну, а как я выйду - мое дело.
Маг подтянул к себе почти опустошенную Лойоди сумку, выкинул из нее оставшиеся книги и стал не спеша, аккуратно приминая, складывать в нее свитки. Фигура в углу спокойно наблюдала за ним.
– Персех...
– позвал всадник.
– Потом!
– бросил через плечо маг.
– С тобой потом. А ты, Слуга, не слишком сюда спешил, верно? Опоздал на самую интересную часть представления. Я его провел! Провел, как ребенка! Он сам принес сюда голема и даже не почувствовал этого, потому что рассматривал другую куклу!
– Я действительно не спешил, - медленно произнес гость из Тьмы, продолжая следить за действиями Персеха.
– Надо было еще кое-куда заскочить.
– Неужели там больше душ, а?
– маг ногой придавил пергаменты, чтобы все влезли в сумку.
– Не может быть, у Фалеса был самый большой пакет. Теперь он соединится с моим, и станет еще больше. Поторгуемся?
– Боюсь, что нет.
Маг сгреб с полки последние договора, уже медленнее, что-то соображая, впихнул их в сумку и застегнул бронзовые замочки.
– Так где ты был, Слуга?
– У наследника.
Слуга Сына Тьмы подошел ближе, и Лойоди увидел наконец его лицо. Мертвенно бледное, но вполне человеческое. Только чуть мерцающее, будто пляшет перед ним горячий воздух. Сердце всадника сжалось в крохотный, готовый разорваться комочек.
– У наследника Фалеса. Ты не знал, что Фалес имеет родственников? А это так. По всем законам и эта башня, и все ее содержимое принадлежат им. Я, к прискорбию, не успел защитить все имущество покойного, но эти договора забрать тебе не дам. Отстаивая справедливость, я имею право на вмешательство...
– И чьи же они теперь?
– хрипло спросил Персех.
– Какого-нибудь юнца, понятия не имеющего, чей праправнук?
– Не важно, потому что сделка состоялась.
Слуга показал магу еще один пергамент, на котором Лойоди различил только алую, с подтеками подпись.
– Вот почему я не спешил. Да, юнец, он и проснуться-то толком не успел, но все подписал и получил кое-какие пустяки. Как видишь, я успел многое, пропустив представление. Ну, а теперь - удачно тебе выйти из башни. Ты бессилен здесь, помнишь?
Старик лихорадочно перебирал четки, что-то бормотал. Посланец Тьмы усмехнулся и легко подхватил сумку.
– Прощай, Персех. Сдается мне, до Суда не увидимся...
Маг бормотал свои заклинания все громче, но ничего не происходило. Темный нарочито не спеша шел в угол, из которого появился. Кто-то подергал Лойоди за ножны. Всадник опустил глаза и увидел Глазастика, протягивающую к нему уродливые ручки, ну просто как ребенок. Витто послушно поднял голема, и к его уху тут же прижались глиняные, горячие губы.