Куколка для монстра
Шрифт:
– Это еще что за бред? – На лице капитана отразилось полнейшее недоумение. – О какой твоей крови?
– Я постараюсь объяснить, но обещай выслушать все спокойно.
– Хорошо. Я тебя слушаю – Зачем ты подсунул мне Леща? Ты же знаешь, что это провальный вариант. Как долго вы его разрабатываете?
– Достаточно долго. Я знаю, что это провальный вариант. Но ты неглупая баба, и, главное, у тебя свежий, незамыленный взгляд… Может быть, мы что-то упустили, прошли мимо какой-нибудь несущественной детали, которая может выгодно все повернуть.
– Да
– Не верю я в это, – упрямо повторил Лапицкий. – Паскуднее человеческой натуры ничего не придумаешь.
– Ну, у тебя богатый опыт!
– У каждой двуногой твари обязательно есть свой скелет в шкафу.
– Для начала в этот шкаф нужно влезть. –А у вас с этим проблемы, как я понимаю.
– Правильно понимаешь. Давай, чего ты там придумала за бессонную ночь?
– С чего ты взял, что она бессонная? Я хорошо выедалась.
– Рассказывай. После умиротворенного сна хорошие девочки выглядят по-другому.
– Хоть бы раз подарил несчастной женщине комплимент… Значит, так, из всего прочитанного я поняла, что вариант женщины не проходит.
– Не проходит. Даже такой, как ты.
– Ни тривиальной шлюхи, ни преуспевающей красотки с дипломом Гарвардского университета. Ни домашней хозяйки, ни горноспасательницы, ни спасательницы на водах. Отметаем это сразу. Случайную встречу на фуршете в американском посольстве – тоже.
– Именно. Все эти левые знакомства шиты белыми нитками. Эта сволочь очень осторожна, и в каждой новой женщине видит агента империалистической разведки, образно выражаясь.
– А в качестве журналистки? – пустила пробный шаря.
– Глухо. Ты же читала, он сам отбирает народ, он руководствуется только своими предпочтениями.
– Да. Я это помню. Честность и неподкупность, а также борьба с несправедливостью вышиты на его знаменах.
– Увы.
– Значит, ему и нужно подсунуть честного и неподкупного журналиста, борца с ветряными мельницами и прочей общественно-политической фигней. И не просто абстрактного борца, а человека, который обладает информацией, которая могла бы быть ему интересна. Информацию, из которой он может сделать сенсацию на воскресный вечер, как раз после футбола и прогноза погоды.
– И как ты себе это мыслишь? Пришлем человечка с какой-нибудь уткой. Он же профессионал, он сразу все вычислит и посмеется над нами. У него там такие доки сидят!..
– Никто не говорит об утке. Информация должна быть самой настоящей. Настоящей и важной. Вы можете пожертвовать какими-нибудь парижскими тайнами ради большой цели?
В глазах Лапицкого промелькнула заинтересованность.
– Теоретически. Только теоретически. Предположим, у нас есть подобная информация…
– Да это же легко! – не выдержала я. – У вас наверняка
– Теоретически. Только теоретически. А потом?
– А потом, – я внимательно посмотрела на Лапицкого, – вы отправляете в эту неприступную крепость Троянского коня с информацией. Дело сделано, Троянский конь втерся в доверие со всеми вытекающими последствиями.
– Не вижу связи.
– Вы отправляете журналиста с информацией не просто в его компанию, а к нему самому. И этим журналистом.., то есть журналисткой.., вполне могу быть я. Я знаю азы, я целый месяц этому училась.
– Теоретически. Только теоретически… А при чем здесь твоя кровь?
– Необходима красивая романтическая легенда, чтобы он поверил в нее безоговорочно. Он обожает красивые легенды, это понятно из его монументального образа. Он купится на них как мальчишка. А ничего не может быть романтичнее, чем раненая женщина, нуждающаяся в помощи.
– Я не понял… Ты что, хочешь симулировать ранение? Да он же раскусит тебя на раз, он в Югославии два месяца работал в полевом госпитале…
– В том-то все и дело, что ранение должно быть настоящим, иначе игра не стоит свеч.
– Я не понял? – Лапицкий смотрел на меня широко открытыми глазами так, как будто видел впервые. – Ты что, хочешь, чтобы тебя ранили по-настоящему?
– Именно, – я обворожительно улыбнулась Лапицкому. – Конечно, не в живот и не в голову, Боже упаси! Но ранение должно быть основательным.
– Ты правда хочешь, чтобы тебя ранили по-настоящему?
– И не только ранили. Но и избили по-настоящему. Наступила долгая пауза. Такая долгая, что я забеспокоилась: может быть, ты несешь чушь, и сейчас он вскроет эту чушь, как консервную банку?
– Ты сумасшедшая, – наконец произнес капитан, – ты просто сумасшедшая.
– Такая же сумасшедшая, как и ты. Не стоит отвергать мою идею сразу. Тем более что своей собственной у тебя нет, как я поняла.
– Ты готова пожертвовать собой?
– Не собой, а своим телом. Тем более что я делала это неоднократно. Я же не прошу тебя пристрелить меня, как собаку. Так, небольшая инсценировка, максимально приближенная к действительности.
– Я должен подумать, – капитан начал сдавать позиции.
– Мы вместе должны подумать. Детали можно проработать, но общая схема выглядит так: не будем делать из меня героическую личность, героические личности в этой стране наперечет, да я и не потяну по объективным причинам. Слабая женщина, противостоящая внешним обстоятельствам, вполне меня устроит. Слабая женщина, которая располагает какой-нибудь информацией средней убийственности. Слабая женщина, неудобная настолько, что ее собираются убить. Я же читала его досье, нескольких своих лучших журналистов он просто спас от смерти. Почему бы мне не стать одной из них? Ты понял направление главного удара?