Кукольная королева
Шрифт:
«Ну, вечером мы пройдёмся до особняка…»
«О да, и следующие дни проведём затворниками там. Ну же, Таша! Арон сам говорил, что в Пвилле нам ничего не грозит. А я буду хорошо себя вести, обещаю. — Заметив, что она колеблется, Алексас молитвенно сложил ладони. — Умоляю, позвольте мне встать на путь исправления, доставив вам хоть пару приятных минут».
Таша подавила улыбку.
Потерю одной из своих ипостасей она заметила почти сразу после возвращения
Потом разобралась, чего именно не хватает.
В итоге — ей тоже очень хотелось отвлечься от мрачных мыслей, терзавших её после потери детской личины и всех вчерашних разговоров. В том числе подслушанных.
«А госпожа Ингран выпустит нас из дома?» — наконец спросила она.
Алексас подошёл к окну. Нарочито широко распахнув створки, улыбнулся.
«А её кто-нибудь спросит?..»
— Маленький рыночек какой-то, — заметил Джеми.
Широкие кольцевые ряды по периметру площади постепенно сужались к центру. Торговали в основном снедью, готовым платьем и тканями. Кое-где Таша заметила аптекарские ларьки и оружейные лавки.
— Не такой уж и маленький.
— В сравнении с Камнестольным — очень даже. — Джеми задрал голову. — А там что?
Проследив за его взглядом, Таша сощурилась: разглядывая верхушку чёрного камня, возвышавшегося над крышами палаток.
— Обелиск имеешь в виду? Наверняка какое-нибудь памятное изваяние в честь какой-нибудь битвы рядом с Пвиллом.
— Пойдём, посмотрим?
— Мы и так идём туда, Джеми. — Таша остановилась, придирчиво разглядывая груши на ближайшем лотке. — Только не торопи меня.
В результате недолгих раздумий и выдачи медяка одна груша перекочевала к ней в руки, однако этих раздумий оказалось достаточно, чтобы Джеми таинственным образом исчез. Предположив, что нетерпеливый мальчишка всё-таки побежал к обелиску без неё, Таша сунула грушу в сумку и двинулась вперёд. Пёстрая толпа свободно струилась мимо: для небольшого городка на рынке было удивительно многолюдно.
Притормозив у одного ларька, Таша задумчиво постучала пальцем по ящику-витрине. Десятки Таш с той стороны постучали по стеклу в ответ: здесь продавали зеркала. В простеньких берестяных оплётках и в серебре, в деревянных рамках и в золоте с камнями. Купить бы двусторонние зеркала им троим, чтобы всегда быть на связи друг с другом… но мало ли кто ещё сможет с ними связаться.
Особенно когда неведомый магистр первой степени услужливо оставляет тебе волшебное зеркало.
Мысль о зеркале, так и лежащем в кармане сумки, всколыхнула в душе странную смесь тревоги и неясного предвкушения.
— Чем-нибудь помочь, лэн? — спросил торговец.
— Нет, спасибо. — Таша отвернулась от своих отражений. — Я просто смотрю.
И мельком улыбнулась: на другой стороне ряда манил запахом свежей бумаги книжный ларёк.
Вскоре она уже копалась в книжных стопках, а пожилая продавщица зорко следила за ней из-за толстых стёкол круглых очков.
— Сколько? — спросила Таша, взяв в руки очередной пухлый томик. Охранные руны на обложке кольнули пальцы: книги в ларьках зачаровывали, и тот, кто пробовал отдалить неоплаченный томик от ключа-амулета, хранившегося у продавца, сильно об этом жалел.
— Пять князей.
Таша сунула руку в сумку, нащупывая кошель.
Не обнаружив оного, без церемоний плюхнула сумку на брусчатку, встревоженно перерывая немногочисленный скарб.
— Я же точно с собой брала! — её бросило в жар, потом сразу же в холод. — Неужели…
— А теперь убедительно прошу тебя вернуть прекрасной лэн её кошель и извиниться, — проникновенно изрёк кто-то за Ташиной спиной.
Она обернулась.
Рослый, широкоплечий молодой человек держал за выкрученную руку патлатого мальчишку с бегающими глазками. Тот, морщась, сжимал в пальцах свободной руки кожаный кошель. Подозрительно знакомый.
— Мирк попутала, лэн, чесслово, — заскулил воришка, — простите, у меня мама дома больная…
Таша, выдохнув со смесью возмущения и облегчения, вырвала кошель у него из рук:
— И как же твоя больная мама относится к подобным занятиям?!
— Он больше не будет, — заверил её молодой человек. — И маму расстраивать тоже не будет. Не будешь ведь, правда?
— Нет, не будуууу! — когда руку выкрутили сильнее, мальчишка завопил. — Ааай, не буду, сказал же!!!
— Отпустите его, — взъерошилась Таша.
Молодой человек покосился на неё.
— Он украл ваш кошель, лэн.
— Ему больно!
— Во времена Бьорков за такое отрубали руки.
— Отпустите его. Пожалуйста.
— Что, совсем отпустить? И к стражникам не обращаться для душеспасительной беседы в темнице?
После секундного колебания Таша мотнула головой.
<