Кукольная королева
Шрифт:
Он откинул крышку зеркальца. Коснулся пламени стеклянной гранью. Подержал, нагревая, пока зеркальная гладь не пошла странной рябью. Легонько тряхнул.
По жидкому стеклу пробежалась волна, потом серебряная капля облила шипящий фитиль — и на миг он увидел за кромкой реальности потухшие щели алых глаз и четырёхлапые тени, бесследно растворившиеся в ночи.
— Раз, — сказал он, всматриваясь в белый дымок.
Миг спустя пламя вновь разгоревшейся свечи весело тянулось к потолку.
— Два.
Потом
Открыл снова.
— Три. — И сжал в пальцах золотистый огонёк. — Вот и всё. Все, кто должен, свободны.
Альдрем, выпрямившись, отряхнул руки.
— И когда вы планируете следующую встречу?
— Теперь всё зависит от неё.
Слуга печально вздохнул.
— Всё-таки она сильная.
— Сильнее, чем сама думает, по крайней мере. Впрочем, она забывает, что порой наша сила в нашей слабости.
— Вряд ли всё это поможет ей вспомнить…
— Она всегда верила, что жизнь — сказка с обязательным счастливым концом. Всю свою жизнь в своём маленьком мирке. — Он задумчиво потёр кончики пальцев друг об друга, глядя на потухшую свечу. — Когда погиб тот, кого она считала отцом, её вера была поколеблена; но она была ребёнком, и с детским эгоизмом предпочла об этом забыть. Решить, что это… случайность. Когда она узнала правду о Кровеснежной ночи, её вера была поколеблена; но рядом была семья и друг, которые заставили её вспомнить, что ничего не изменилось. Когда убили Мариэль, её вера была поколеблена; но тут появился он. Тот, кто вернул ей веру, тот, кто за несколько дней стал для неё всем.
— Но когда убивают его…
— Да. — Он смотрел на свои пальцы. Ожог чувствоваться не мог — но порой ему казалось, что он чувствует. Чувствует…. — Может, я всё же переборщил? Впрочем, если она сломается, игра не стоила свеч.
Едва заметно качнув головой, слуга шагнул к двери.
Тут же обернулся.
— Вы ведь не причините ей вреда?
— Ты же знаешь, что нет.
— И она будет жить? Даже в случае проигрыша?
— Она проиграет в любом случае, Альдрем. Я предоставлю ей шанс. Всё должно быть честно, в конце концов. Но она окружена со всех сторон, и, судя по её теперешнему состоянию…
Он качнул головой.
Выбор… выбор действительно есть всегда. В любом тупике. В жизни партию в аустэйн не заканчивают за шаг до конца, здесь королю — или тому, кто хочет его забрать, — всегда дают сделать последний ход.
Выбор смерти — тоже выбор.
— Предположи на миг, что ты не на моей стороне. Кому проиграть было бы предпочтительнее… для неё? Мне, кеарам, заговорщикам?
— Но любой проигрыш ведь обернётся в вашу пользу.
— А всё-таки?
Вздох слуги эхом отразился от стен.
— Самой себе. Раз победить она не может, то лучшим вариантом для неё будет просто… сдаться. Она станет вам неинтересна, выйдет из игры и выиграет себе спокойную жизнь.
Он усмехнулся.
— Неинтересна?
— Хорошо, — поправился Альдрем, — вы поймёте, что она непригодна для всего, что вы ей уготовили.
Он откинулся на спинку кресла.
— Да. Ты прав. Но она не проиграет… так.
— Вы уверены?
— Я знаю.
— Вы надеетесь. — Шаги Альдрема отдалились к выходу. — Осторожнее, хозяин. В любой игре порой стоит прерваться, иначе это не очень хорошо заканчивается.
Он вопросительно изогнул бровь, но дверь уже затворилась.
Что ж, этап почти завершён. Осталось лишь дождаться продолжения.
Тут он и узнает, как именно разовьются события.
Единый план хорош, но рано или поздно настаёт пора, когда ты ставишь кого-то перед выбором, и этот выбор имеет больше, чем два решения. А за развилкой одного выбора расползаются ниточками дороги, ведущие к следующим, и надо учесть их все. Этим и определяется талант кукловода: взглянуть с разных сторон, разными глазами, взвесить, учесть, сопоставить…
И не допустить, чтобы решение кукол не было предусмотрено тобой.
Выбор…
Прижав ладони к вискам, он прикрыл глаза.
— Помоги тебе Богини, девочка…
Глава тринадцатая. Там, где кончается тьма
— Вы уверены, что они не бросятся…
— В погоню? На Равнину? Ночью?
— Мда, и правда глупость сказала, — вздохнув, признала Таша.
— С кем не бывает, — дружелюбно улыбнулся Найдж.
На лице колдуна играл радужный свет: альв разжёг маленький костерок. Из пустоты, в воздухе — язычки пламени плясали в паре вершков над листьями одуванчиков.
«Мы должны оставить всё после себя тем же, чем оно было прежде, — сказал альв, заметив удивление в Ташином взгляде. — Равнина не потерпит изменений в себе».
Сейчас альв с Алексасом наблюдали за Найджем, который, сидя на коленях рядом с Ташей, осторожно ощупывал её горло. Сама Таша, скосив глаза, смотрела, как ладони колдуна скользят по её коже, но ничего не чувствовала: обезболивающее заклятие лишило шею каких-либо ощущений.