Кукушка
Шрифт:
Как раз в этот момент ворота заскрипели и начали открываться. Отряд проследовал в обитель, волоча грохочущую по камням тележку, а Антонио и Санчес принялись обниматься и хлопать друг дружку по плечам и спинам, выбивая из курток дорожную пыль.
— Санчо!
— Антонио!
— Санчо!
— Антонио!
— Я уж думал, больше не увидимся. Ты что здесь делаешь?
— Я-то? — Санчес ухмыльнулся. — Я, compadre, теперь на службе инквизиции. Мы тут важное дело делаем — ведьму охраняем.
— Что? Какую ведьму?
Сын крестьянина из Валенсии, востроносый, с мелкими зубами, Антонио походил на хорька и отличался таким же вздорным характером. Вьющиеся волосы, смуглая кожа, пронзительные чёрные глаза — даже при беглом взгляде было видно, что в нём течёт мавританская кровь. При упоминании
— Так ты теперь охраняешь колдунов? Hola, ты хорошо устроился! Непыльная, наверно, работёнка?
— Да ну, скукота смертная. А кто-то есть ещё из тех, кого я знаю?
— Только Альфонсо, остальные новенькие. А! Ещё Манни Гонсалес.
— Как! Малыш Гонсалес? Он уже так вырос, что не писает в штаны?
— Что ты! — рассмеялся Санчес. — Лучший стрелок из аркебузы, какого я видел. Пойдём, выпьем по кружечке.
— Где нам расположиться? — вклинился в их разговор офицер.
Промозглая сырость и ожидание сделали своё дело: профос, конечно, мог потребовать встречи с командиром, но Санчес дорого бы дал, чтоб посмотреть, как они с Киппером будут лаяться. Он помедлил и решил сыграть на понижение.
— Пройдите в дом, senor amferes, там тепло, — миролюбиво предложил он. — Сейчас закончится месса, можно будет всё обговорить. Может, пока по стаканчику?
На этот раз Рене Ронсар колебался недолго.
— О да, было бы неплохо, — признал он.
— Оставьте тележку здесь, никто её не тронет. — Санчес развернулся и махнул рукой. — Ребята, за мной!
Солдатня оставила громоздкое оружие возле дверей и, одобрительно ворча и потирая руки, полезла в тепло караульного помещения.
…Спустя примерно час солдаты заключили сделку и удалились с двумя бочками вина, а алебардист Антонио остался ночевать в монастыре — Алехандро испросил на это дозволения у Киппера, тот разрешил. По совету друзей Санчес послал весть в лагерь, и вскоре оттуда приволоклись два его бывших сослуживца — Фабио Суарес и Сальватор, а также их новый приятель по имени Пако, и теперь все они, включая Киппера, Родригеса и Хосе-Фернандеса, сидели в караулке, развлекая себя старым вином и свежими новостями. Чтоб они спокойно пили и не тревожили братию, келарь Гельмут определил им в помощь Аристида, выдав охламону ключ от подвалов. Никто не лёг спать. Сторожить дверь в комнату девчонки остались Мануэль, который был не в настроении, и Михелькин, которому впервые в виде исключения поручили серьёзное задание, выдав для этого кинжал.
— Смотри, фламандец, — пригрозил ему напоследок Мартин Киппер. — Упустишь ведьму — я сам с тебя шкуру спущу.
Пригрозил он, впрочем, больше для порядка, чем всерьёз, и удалился пьянствовать.
Палач с помощником присоединиться к пирушке отказались, отговорившись усталостью.
Сперва застолье шло в хорошем темпе — испанцы бойко наливали, выпивали, закусывали яблоками, сыром и оливками, божились, хвастались, боролись на руках, швыряли в дверь ножи и спорили о разных вещах, перебивая друг друга. Вино лилось рекой, послушник не успевал бегать в подвал и наполнять кувшины. Однако когда первая, самая главная жажда была утолена и наступила некоторая пауза, пришёл черёд утолить другую жажду — общения. Начались рассказы.
— Всё-таки жаль, что я тогда завербовался в карательный отряд, — сетовал Санчес, разливая вино по кружкам.
— Если б я встретил тебя в том кабаке на пару дней раньше, ушёл бы с вами. Надоело воевать с гражданскими, ей-богу, хочется настоящего дела.
— Да, это был поход что надо! — признал Антонио. Он расшнуровал куртку, хлебнул вина, крякнул и откинулся к стене. — А ты, Алехандро, дурак?
— Почему это я — дурак?
— Потому, что сто раз мог отправиться с нами. Жалованье вам тогда ещё не выплатили?
— Только задаток.
— Вот-вот, а я о чём! — замахал руками Виньегас. — Сел на корабль, а там кто спросит? Ищи-свищи. А мы с Сальватором вспоминали про тебя. И про Альфонсо тоже вспоминали.
— Святая правда, вспоминали, — подтвердил Сальватор — сухощавый рыжеватый тип с перекошенным лицом и глазами разного цвета. — Я пил с тобой в пятницу помнишь? — а в понедельник мы уже были в Санлукар-де-Баррамеда.
—
— Всегда терпеть не мог эти корабли, — поморщился Родригес. — Как представлю себя на палубе, так сразу в горле ком и селезёнка ёкает. Наверное, поганая это штука — плыть по морю?
— De nada, — отмахнулся Антонио. — Плавать — ерунда, только и забот что скукотища, жара да поганая жрачка: солонина, сухари, тухлая вода… Но терпеть было можно, особенно пока не кончилось вино. Там было шесть кораблей, наша каравелла называлась «Донна Анна» крепкий, надёжный корабль, он уже дважды до этого ходил на запад, в Индию. На ней разместилось сто сорок человек — матросы, наш отряд морской пехоты и королевский веедор Диего Дорантес. Все вповалку, только этот хмырь на корме, в адмиральской каюте. Ещё были с нами португальский капуцин, комиссар ордена святого Франциска по имени брат Жоан, и кастильский марран по фамилии Морейра — этот знал еврейский, греческий и арабский, его взяли на всякий случай, если бы пришлось переводить. Умный был, собака, жалко, помер от лихорадки. А командовал нами дон Аугусто де ла Сиерва, дворянин, настоящий солдат, hombre de a Caballo [58] . К середине сентября мы уже добрались до Санто-Доминго, там хотели задержаться, но местный adelante посоветовал нам плыть на материк, потому как приближались зимние бури. Мы послушались и отплыли в залив Санта-Крус.
58
Человек чести (наг.)
— Пресвятая Дева! Сколько же вы плыли?
— Да почти полгода. Даже больше.
— Говорят, в тех местах полно золота, — Родригес попался вперёд. — Ты хоть немножко-то разбогател там, а, Антонио? Нашёл там золото?
— Эх, hombre! — горько усмехнулся Антонио и постучал по своей каске, что лежала рядом на столе. — Знал бы ты, какими трудами оно нам доставалось, это золото! Эта Индия — благословенная страна, большая, тёплая, плодородная, а тамошние жители всё время голодают. Всё время жалуются на соседние племена, а сами так и норовят обмануть. Хитрющие, как лисы, и такие же красные. Мы двигались вдоль побережья, когда нашли в двух деревнях золотые вещицы и спросили у индейцев, откуда те их взяли. А они сказали, что неподалёку есть земля, которая называется Аппалаче, и в ней много золота, маиса, перца и вообще всякого такого, на чём можно разбогатеть. Caray! Уже тогда можно было понять, что они нарочно отсылают нас подальше от своей деревни, чтобы мы им меньше досаждали. Мы снарядили экспедицию, запаслись провизией и вышли двумя отрядами, чтобы пройти до гор, до этих самых Аппалаче. Но там не было золота, только промокшие леса, в которых змеи, многоножки и саламандры, перепитанные ядом. Два города, которые мы видели, заросли деревьями — лес их сожрал. Чего мы только не натерпелись: кто-то сдох от голода, кого-то погубил большой el cordonazo [59] , кто-то захотел остаться жить у дикарей. Нас вернулось меньше трети от начального числа. Нас жрали москиты, косила лихорадка, нам нечего было есть, я исхудал как скелет, а солнце там такое, что мы меняли кожу дважды в месяц, как змеи!
59
Ураган (исп.)
— Ты расскажи им ещё, как эти твари местные индейцы — ни разу не упустили случая напасть на нас, — вмешался доселе молчавший Фабио Суарес.
— Звери, — поддакнул ему Пако, глотнул из кружки и поморщился.
— Индейцы — никудышные солдаты, — презрительно сказал Виньегас. — Против нас они слабаки. Только заслышат «Сантьяго!» — сразу в кусты. Они нарочно подговаривали нас пойти к соседям и ударяли в спину, только так им удавалось иногда убивать одного-двух наших. В открытом бою у них не было шансов, артиллерия косит их как траву. Они атакуют только гуртом, не знают пороха и железа, пользуются только луком и стрелами.