Чтение онлайн

на главную

Жанры

Куль хлеба и его похождения
Шрифт:

Еще кто друзья хлебам?

Спросим у самих крестьян, кого бы они пожелали для своих полей.

— Известное дело — солнышко красное всему голова. Без него смерть настоящая. Пусть почаще солнышко на наши поля взглядывает: любим мы это.

Но об солнышке мы уже слышали. Еще кто приятен и мил?

— Хорошо тепло сухое, хорошо тепло и с дождиком. Всегда бы тепло, да в меру бы дождь — чего лучше? Шальной ливень с корнями вымывает хлебушко. Град налетит — нет его хуже: солому переломает, коренья выворотит. Ляжет хлебушко, и не подняться ему, и не раздышится он. Да и чем ему раздышаться? Колосья отбиты, и с корешками нет у него теперь связи, точно чужие. Надо бы кореньям соки выбирать из земли и пропускать по стеблю к колосьям, а как это теперь он сделает?

— Большой хлебу друг навоз свежий. Не перегорел бы, не вымок бы, можно и на него большие надежды класть: выводит из бед.

— Надо знать пору и время, когда что сеять. Кто это разумеет, тот редко внакладе живет.

— Надо делить поле на три поля, на три смены: посеять на будущий год озимую рожь, сжать ее, опять унавозить и до зимы вспахать успеть. Весной посеять яровое. На третий год на том поле не надо ни пахать, ни сеять, оставить под паром. Пусть кормилец наш отдохнет: тоже и поле, что человек, устает. Ты из другого хоть жилы тяни, нет в нем силы. Пожалуй, унавоживай, да на этом кнуте, что и на голодной лошадке, — на одном этом кнуте не уедешь.

— Рожь любит сухую погоду: хоть на часок, да в песок. Яровую пшеницу сеем, когда весна стоит красными днями. А на дороге грязь, так и овес князь: этого молодца хоть в воду, да в пору. Гречу

велят класть в землю, когда хороша рожь и хороши травы, ячмень можно и до цвета деревьев. Яровое на хорошей земле надо сеять раньше, на худой позже. Да всего и не перескажешь.

— А почему так надо делать?

Ответа от неграмотных людей мы не дождемся.

— Так делали деды и нам наказывали. Спроси ты у солнышка ясного, спроси ты у ветра пролетного, у тучки небесной. Все они мужику помогают. Все они друзья хлебов.

В самом деле, попробуем расспросить: не расскажет ли кто-нибудь из трех несомненных друзей и благодетелей?

Спросим у буйного ветра: он везде бегает, всюду старается поспеть и, верно, все видит. Отвечает буйный ветер:

— Я налетаю бурей на леса стоячие, на столетние дерева: было бы с кем побороться. С мелкими злаками из стыда не связываюсь, да и они хитры и непокорны: налетел я — берегутся сами, приклоняются. Пошалил я раз, когда хлебные злаки покрылись цветом, — весь цвет осыпал. Когда другой раз прибежал, на поле всходов не видал. Видел: собрались мужики, руками машут, головами качают. Очень бранили меня: погубил-де все наши надежды. Посылал я им на новое поле утеху — меньшего брата: теплый и тихий ветер. Спросите у него, что он делал.

Отвечает за шального верхогляда тихий и скромный брат — теплый ветер:

— Играл я колосьями (были в наливе): смотрели проезжие люди, хвалили все поле — славно-де, красивое теплое море. Любовались и мужички-хозяева: кто в поле вышел, тот и загляделся. Я свое дело делал: шевелил воздухом, чтобы не застаивался; я освежал поле. Стряхивал с листьев и колосьев пыль, чтобы она не засаривала поры, давала дышать чистым воздухом. Призывал себе на помощь давнего своего друга и товарища — дождичек теплый и для хлебов нет большего друга и благодетеля, обмывал он хлебные колосья и листья, и корни им освежал. Надо спрашивать теперь у чистого воздуха — в нем грозы гремят. Он любит чиститься и охорашиваться: пройдет гроза — свежим станет таким, как будто сейчас заново родился. И все кругом засмеется, и хлебное поле веселей смотрит, колос поднял головку и словно хвастаться собрался, веселиться. Грозы очищают удушливый спертый воздух. В удушливом воздухе хлеба преклоняют головки и приходят в сон, и могут легко умереть. Говорит чистый воздух: — Там, куда меня не пускают, где мне доступа нет, там царствует смерть, там нет дыхания и жизни. Комом свалялась земля и немногим она отличается от твердого камня. В камне и на камне ничего не прозябнет; в закупоренной бутылке вино сохраняется целые годы. Оставьте бутылку без пробки, дайте воздуху доступ, вино начнет приходить в брожение, превращаться в уксус. Без теплоты нет брожения, теплота везде помогает брожению. Помогает она и земле бродить и превращаться в годную для посева, спеть, созревать. А как это сделать без меня, без теплого воздуха? Надо открыть воздуху доступ. Голодные люди выдумали сохи, плуги и бороны, а для пущих успехов, чтобы доступ воздуху сделать глубже, напускают на землю так называемые подпочвенные плуги, или углубители, проводя ими года в три раз на одной и паре лошадок. В рыхлой земле от пахоты делается много скважин: воздуху, который не любит пустот и все свободное занимает, теперь простор и дороги торные. Что может сделать воздух, нагретый солнцем и сделавшийся теплым? — Проходя в земле по взрытому рыхлому пахотному слою, теплый воздух при встрече с холодным, с необогретым нижним слоем земли оседает росой, влажными каплями, как делает это зимой с холодным железным ножом, внесенным в теплую комнату. Вот и влага, которая во всем возбуждает брожение и от которой все гниет и разрушается. И без дождя можно добиться на этот раз того, что земля начнет бродить и спеть от собственной влажности, от теплоты и воздуха. Для этого лишь надо ее глубоко пропахать и мелко разрыхлить да обратиться к ясному солнышку, попросить его милости. Древние люди как наступала весна, так и начинали справлять праздники в честь красного солнышка, затевали игры, пели хвалебные песни. Наши славяне чествовали солнышко под именем Ярилы, Купалы, и до сих пор пляски в честь их сохранились под названием хороводов. До сих пор, как и в старину, водят эти хороводы кругами, в образец и подобие солнечному обходу, его благотворному пути кругом земли, его живительному круговому шествию. В чем его помощь? — Нагревая землю (подсказывает красное солнышко), мне удается выделять из нее соль и оставлять блестками на пашне такое вещество, которое любит притягивать к себе сырость, влагу. Вот и опять земле любимая пища вместе с теплом, да и с жаром, и со зноем. Могу я нагревать, могу, однако, жечь и калить. Да хитер мужик деревенский; не надеясь на мою теплоту и побаиваясь моей силы, он по-своему нагревает землю: кладет в землю навоз и пропахивает. Как бабья рука перемешивает тесто, когда думает хлебы печь, так мужичья соха перемешивает навозные и земляные кучи. От навоза земля делается теплее; в теплоте квас и пиво бродят (чтобы не бродили, их и хранят хозяйки в холодных погребах и подызбицах); с навозом земля также бродит, и перед солнышком и его теплом поднимается и спеет, как хлебное тесто перед печкой. Без теплоты нет брожения; без меня, красного солнышка, и навозу, накиданному по земле, не согреться. Теперь земля начнет бродить и поспевать под зеленое поле несомненно. Вглядитесь в нее, она изменилась: цвет ее сделался темнее, она сама под ногой упруга, а в руке мягче, чем была прежде. Земля раздувается, поднимается и зеленеет. Мое теперь прямое дело, чтобы была зелень изумрудная, а потом и золотая, на радость крестьянского сердца. Спрашивать ли теперь у тучи небесной, у дождя шумливого? Не захочу — и дождю не бывать, не дождетесь его. Перехитрит меня сильной тучей, польется, — могу и тогда его силу ослабить, испарить, превратить дождевые капли в пар. Вверх подниму этот пар незримыми человеческим глазом пузырьками прочь с поля с такой быстротой, что пахотной земле им и не поживиться. Видал я, как от дождей поле покрывается корой; видал я, как шальные ливни выбивали коренья, как торопливый и трескучий град переламывал солому и отбитый колос уколачивал в землю насмерть. Стало быть, хлеб растет от воздуха, от света, от теплоты и влаги, и тем лучше растет, чем догадливее пахарь на пору, то есть на время посева. Это уже, впрочем, дело ума человеческого: у ленивого и глупого хуже, у трудолюбивого и смышленого чудеса творятся. Упомянувши о хлебных врагах, мы забыли об одном из главных: о самом человеке, о нерадивом и неумелом пахаре. Вот что он делает, и притом не в одном каком-нибудь месте, а во многих губерниях, так как самый способ возделывания поля существует с незапамятных времен и достался от самых давних предков. Отдыхавшее поле под паром, на котором гуляла скотина (то есть был выгон, как говорят в деревнях), плотнеет: земля на нем, или дернина, состоит из плотных глыб. Когда на них накладут навоз, пройдут сохой (то есть сделают первый взмет), а потом дня через три-четыре поднятую пашню заборонят, — ни борона, ни соха ничего толком не сделают. Твердая дернина остается нетронутой: борона только размельчила мягкие части полуопрокинутых сохой земляных пластов травою вниз. Пласты эти недолго лежали, воздух не проник сквозь верхние части почвы, не оживил их, не ввел туда своих удобряющих сил. Даже трава, наросшая на дерне за время выгона и опрокинутая вниз, не может перепреть и вместе с навозом перейти в брожение. Надо бы их выворотить, но в сохе нет той силы, и она, вместо того чтобы оказывать нужную помощь, только ломается и приносит тем новые убытки в хозяйстве. Стоит на такое поле, по которому соха только праздно прогулялась, а борона вспушила и угладила уродливую пахоту, прыснуть проливным дождем — беда готова. Солнышко начнет сушить так, что на всем поле образуется кора в 1/2 вершка толщиной, которая и закупоривает от плодотворного воздуха плодородную землю так же точно, как плотно пригнанная в горлышко бутылки крепкая пробка. Кореет поле, и земля лежит без всякого напару во всякое лето, предшествующее неурожайным, голодным годам. Едучи мимо крестьянских полей знойным днем после проливного дождя и во время пахоты, взгляните на поле: если оно усеяно твердыми дернистыми глыбами, раскиданными сплошными массами с сухими черепками между ними, — несчастье над таким полем висит уже въяве: на будущее лето и беда придет. Эта беда замечена во многих местах и прямо указывает на — то, что пора перейти к улучшенным способам хозяйства и оставить стародавние, завещанные еще предками нашими — славянами. В ученых хозяйствах землю удобряют еще примесью костяного порошка (из которого, как известно, добывается фосфор и для скоропалительных домашних спичек, и для правильного и прямого роста хлебных колосьев). Удобряют ученые поля свои кормовыми травами: клевером, тимофеевкой и другими; когда взойдут — их запахивают, чтобы сгнили в земле и отдали ей свою кормовую питательную силу. Многое и другое придумано людьми, чтобы увеличить теплоту, влагу и растительную силу земляных пластов, но всего не перескажешь. Стелется по полю рожь колосистая. Затем в 137 теплых дней (10° по Реомюру) поспевает озимая рожь и на стольких же градусах тепла вызревает озимая пшеница, но дозревает медленнее, не раньше 149 дней. Для овса и яровой ржи требуется тепло посильнее: в 13 (и 100 дней достаточно для этой ржи, а 110 для овса). Отсюда видно, что у нас в России, на севере, хлеба должны поспевать в кратчайший срок, и созревание их обеспечивается светлыми и теплыми июньскими ночами. Все-таки, несмотря на то, рожь наша требует еще искусственного дозревания: для этого сушат ржаные колосья в снопах на овинах, на огне. За границей такую рожь всегда узнают, потому что видят ее зерна сморщенными. Видят, однако, и такие пшеничные зерна, которые превосходят все европейские, и не досушенными на искусственном огне, а дошедшими до зрелости на ярком солнечном припеке по южным степям, так называемые сыромолотные. Солома на колосьях стала съеживаться, на полпальца ниже она даже сделалась белою. Вынуть зерно из колоса — зерно на зубу хрустит: значит, хлеб поспел — подошло время уборки. Если же появилась кое-где головня — изгарина, вместо белого мучнистого зерна как бы угольная пыль, то есть хлебная ржавчина, то уборкой хлеба надо уже и очень поспешить! Перестоит хлеб на корню — зерно начнет осыпаться, станет казаться стеклянным. Торопись, хозяин, на радости: выноси из клети серпы, излаживай грабли и вилы да поскорей вычиняй телегу. Погадай и на добрую погоду, на ясные дни, чтобы успеть убрать хлеб с поля. На хорошую и худую погоду и животные, и насекомые хорошо и часто очень верно указывают. Перед дождем, например, ласточки всегда очень низко летают, а разве делают так зря, не подумавши? Перед дождем насекомые, которыми эта птичка питается, опускаются из влажных верхних слоев воздуха, приготовляющих дождь, в нижние слои к земле, где он еще сух и тепел. Дождю радуется рыба, весьма часто выпрыгивая из воды, а домашние животные беспокоятся: гуси и утки бегут в воду, полощутся, хлопают крыльями, громко кричат. Лошади трутся об загороди и стены, храпят, фыркают, трясут головами и, поднимая их кверху, нюхают воздух. Петух ночью поет не вовремя, путается, куры кудахтают, а наседка, куриная мать, скликает цыплят под себя; цыплята и без нее начинают прятаться. Ворона купается, галки чешутся, голуби прячутся, выползают земляные черви. Баба видела, как молоко при удое пенится, у нее соль волгнет (сыреет); в спине ломота, в ушах звон, нос залегает. Собака мало ест, много спит, кошка лижет хвост и прячет голову, свинья визжит и вся скотина старается улечься под крышами и навесами. Их беспокоят насекомые, вообще очень чуткие к переменам погоды. Перед дождем и комар, и мухи кусают больнее. Особенно в предсказателях прославился домашний паук-крестовик, который любит ткать паутину во всех кутных углах крестьянской избы. Его влажное толстое брюхо чувствительно к переменам в воздухе, а нежные длинные ноги ощущают сырость и влажность. Будет дождь, когда крестовики совсем не приготовляют свежей ткани, забираются в паутину и садятся головою в угол, в самый кромешный кут. Быть грозе, когда они начинают рвать паутину, а сами залезают наверх и еще глубже забираются в щели, так что и ног не видать. Перед хорошей и продолжительной погодой после дождя они осматривают свои сети и поправляют их. Зимой перед холодом бегают взад и вперед, ищут готовых паутин, чтобы отбить и завладеть ими, или начинают ткать новые сети и ночью приготовляют несколько сетей одна над другой. Перед ветреным и дождливым днем паук залезает в угол еще накануне. Стало быть, надо подождать с уборкой хлеба: в сильный ветер и во всякий дождь убирать неудобно и вредно.

Глава V Хлеб созрел — убирают

— Погляди-ко, жена, в кут, что там пауки наши делают? Очень что-то птицы ощипывались — видел я утром…

— Трое их там (отвечает хозяйка из своего угла про пауков): двое плетут и хлопочут шибко, словно подряд у нас на паутину-то сняли. Третий высунул голову и ноги широко расставил. Слава Богу!

— Ну да как не слава Богу: одолели дожди, передыху не дают.

— Сама, хозяин, видела: кошка лапу зализывала, корова с выгона вернулась — не пошла спать под навес, а подобрала ноги да и растянулась посередь двора. Впереди стада шла вчера рыжая корова. Солнушко в краснах садилось (алой зарей); туман не подымался, а падал…

— На небо глядеть хорошо ты надумала. Видно, и нам надо думать с ним вместе.

— Да как не думать — помочь надо сбивать, соседей просить: своей силой нам поля не осилить. Ступай-ка сам, да и я уберусь — по бабам похожу, попрошу их пособить хлебушко сжать.

— Уродил нам Господь крепкий хлебушко: матерой стоит! — согласился муж, встал с лавки, надел на голову шляпу свою с перехватом и вышел.

На улице навозные жуки поползли ему навстречу. Опять добрый знак! — подумал про себя хозяин. На поле вышел посмотреть, а там собрались вороны и галки целыми хороводами и кричат; на выгоне овцы прыгают, и так высоко и весело, что ему даже смешно стало.

— И это хорошо!

С соседом встретился (тоже выходил глядеть на поле). Сказывал встречный сосед:

— Ходил сегодня ночью в лес валежнику от скуки набрать да не попадется ли грибов. И лукошко брал. Глядел я, брат, на пни: светляки так-то важно светили.

— Вот и я, сосед, про то ж. Не придешь ли завтра пособить? Я вот бабе велю ужо изготовиться. В кабак зайду — водки куплю.

— Без дальних слов, завтра к тебе и сам приду, и всех ребят позову.

— Осталось у меня на погребу стоялое пиво, и хмелем его подправила жена…

— Так я тебе и баб своих всех приведу.

Разошлись. Пошел заказчик по избам. Входил, кланялся, просил на помочь, ни от кого не получил отказу, домой пошел.

Солнышко стало закатываться: встали в воздухе толкуны (мошки) густым столбом. Поиграют на одном месте, и вдруг их всех кто передвинет — толкутся на другом месте. По их примеру комары такой же хоровод затеяли, шершни и осы суетливо летают.

Полюбовался мужичок и на это и еще пуще укрепился на том, что быть завтра ведру (ясной солнечной погоде). Ретивее стал припасаться к угощению, поторапливал хозяйку тесто месить на пироги. Возились они долго, улеглись спать, но лишь до первого луча солнечного. Тогда вся помочь соберется в поле, помня и веруя святому правилу, что рука руку моет, зато обе чисты живут. Сегодня я помогу, завтра и мне не откажут, И сноп без перевясла (без перевязи) солома, а с миром, с товарищами и помощниками, и беда не убыток. Одному страшно, а всем уже не страшно. Если же все за одного, то и один за всех, — это то, что попросту и по-крестьянски называется круговой порукой, а в хлебном поле является бесплатною, готовною помощью, спомочью.

Собирают помочь обыкновенно в праздничный день, когда у всех больше досуга. В Белоруссии, например, в пятницу на себя работать нельзя, к пятнице надо кончать все, что ни делал, и грешно и опасно начинать, — например, запрядать новую вязку ниток, начинать шить рубаху. А придется работать на других, соберут они толоку (ту же помочь, только под иным именем) — идти можно, потому что пригласивший берет уже весь грех на себя (оттого там и помочи чаще по пятницам).

Приглашают на помочь такие хозяева, у которых достанет настолько времени, что можно изготовить обед и ужин, есть деньги купить вина, есть солод сварить пиво. Угощение пойдет как плата, вместо денег. Здесь о последних всякий и вспоминать стыдится.

Поделиться:
Популярные книги

Неудержимый. Книга XVIII

Боярский Андрей
18. Неудержимый
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Неудержимый. Книга XVIII

Proxy bellum

Ланцов Михаил Алексеевич
5. Фрунзе
Фантастика:
попаданцы
альтернативная история
4.25
рейтинг книги
Proxy bellum

Неудержимый. Книга XI

Боярский Андрей
11. Неудержимый
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Неудержимый. Книга XI

Неудержимый. Книга XII

Боярский Андрей
12. Неудержимый
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Неудержимый. Книга XII

Под маской моего мужа

Рам Янка
Любовные романы:
современные любовные романы
5.67
рейтинг книги
Под маской моего мужа

Я подарю тебе ребёнка

Малиновская Маша
Любовные романы:
современные любовные романы
6.25
рейтинг книги
Я подарю тебе ребёнка

Таблеточку, Ваше Темнейшество?

Алая Лира
Любовные романы:
любовно-фантастические романы
6.30
рейтинг книги
Таблеточку, Ваше Темнейшество?

Идеальный мир для Лекаря 9

Сапфир Олег
9. Лекарь
Фантастика:
боевая фантастика
юмористическое фэнтези
6.00
рейтинг книги
Идеальный мир для Лекаря 9

Сильнейший ученик. Том 2

Ткачев Андрей Юрьевич
2. Пробуждение крови
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Сильнейший ученик. Том 2

Последняя Арена 10

Греков Сергей
10. Последняя Арена
Фантастика:
боевая фантастика
рпг
5.00
рейтинг книги
Последняя Арена 10

Виконт. Книга 1. Второе рождение

Юллем Евгений
1. Псевдоним `Испанец`
Фантастика:
фэнтези
боевая фантастика
попаданцы
6.67
рейтинг книги
Виконт. Книга 1. Второе рождение

Идеальный мир для Лекаря 19

Сапфир Олег
19. Лекарь
Фантастика:
юмористическое фэнтези
аниме
5.00
рейтинг книги
Идеальный мир для Лекаря 19

Авиатор: назад в СССР

Дорин Михаил
1. Авиатор
Фантастика:
попаданцы
альтернативная история
5.25
рейтинг книги
Авиатор: назад в СССР

Идеальный мир для Лекаря 18

Сапфир Олег
18. Лекарь
Фантастика:
юмористическое фэнтези
аниме
5.00
рейтинг книги
Идеальный мир для Лекаря 18