Кульбиты на шпильках
Шрифт:
Тренировки в национальной команде, конечно, оказались очень тяжелыми. К тому же остальные спортсменки были старше и опытнее меня. Света Богинская – 1974 года рождения, остальные помоложе: Галиева, Чусовитина – 77-го, Фабричная – 78-го. А я – 1979 года рождения – была самой младшей.
Но не только я, малолетка, – все очень уставали от тренировок, так что к концу дня просто валились с ног. А ведь надо было еще и школьные дела не забывать: делать уроки и ходить на специально организованные занятия, которые проводили приезжающие на базу учителя. Старшим, конечно, учиться не хотелось, и тренеры буквально загоняли их на учебу. Но я-то знала, что вернусь в Белгород, и мне надо будет сдавать в школе весь пропущенный материал, писать контрольные работы. Поблажек ждать не приходилось: я ведь еще никто, мое имя в чемпионских списках пока не значится.
Но мне и в учебных делах
Глава пятая
«Семь Олимпиад» новобранца Хоркиной
Побывав на сборах в Крылатском и на соревнованиях на «Озере Круглое», я собственными глазами увидела, что такое профессиональный спорт и как серьезно занимаются профессиональные гимнастки. Конечно, и до этой поездки я уже получала за свои победы на разных соревнованиях небольшие премиальные. Потом мне стали выплачивать спортивную стипендию. А после того как я выиграла всесоюзные соревнования, подтвердила свой высокий уровень и меня включили в школу высшего спортивного мастерства, стипендия значительно выросла. Начав зарабатывать, я стала понимать, что гимнастика для меня уже не просто детское увлечение. Она стала работой, дающей не только массу положительных эмоций, но и средства к существованию, причем не маленькие, хотя по возрасту я была еще сопливой школьницей. Кроме стипендии спортивный комитет области выдавал мне еще и суточные талоны на питание. Это была своего рода материальная поддержка спортсменов – чтобы они, находясь дома, могли получать полноценное питание. На эти талоны можно было питаться в одной из городских столовых, либо там же, на кухне, обменивать их на какие-то продукты. В условиях тотального дефицита, поверьте, это была огромная помощь семье. Мама могла покупать меньше еды, а когда я была на сборах, и готовить меньше. И я уже стала чувствовать себя взрослой, настоящей помощницей, которая приносит в дом и зарплату, и продукты. И быстро сообразила: чем лучше буду тренироваться и выступать, тем больше стану зарабатывать и тем лучше будет жить моя семья. Я ощущала себя счастливым человеком, потому что занималась делом, которое доставляло мне удовольствие, и за это мне еще и платили…
Так уж получилось, что у меня долго не было нормальной спортивной одежды. Я ходила в стареньком трикотажном костюмчике с вытянутыми коленками. И выступала в таком же видавшем виды купальнике. Когда я впервые приехала с этой своей ветошью на сборы, все девчонки, как говорится, с миру по нитке одевали меня накануне моих первых международных соревнований на призы газеты Moscow news. Оксана Чусовитина, помню, дала свой спортивный костюм, а Света Козлова, питерская гимнастка, – кроссовки. Это сейчас членов сборной команды страны стали полноценно экипировать сразу же, как только гимнаст попадает в ее состав. А тогда я еще довольно долго ходила в обносках, пока не дождалась приличной спортивной одежды.
Со временем я стала получать спортивную форму для тренировок и соревнований. Правда, сначала это были вещи с чужого плеча. А первый новый костюм, вернее купальник, я получила лишь тогда, когда впервые выступала за сборную СССР, в 1992 году. Меня включили в ее состав после победы на первенстве СССР среди юниоров. Причем этот гимнастический купальник выдали накануне международного турнира Moscow news, когда выяснилось, что на таком престижном турнире мне просто не в чем выступать. Срочно принесли купальник и герб СССР, который я должна была пришить своими руками.
На «Круглом» я внимательно следила за тем, как тренируются наши гимнастические звезды, что делают на занятиях мои основные соперницы. Но и самой нужно было не только наблюдать, но и работать, – ведь за всеми наблюдал главный тренер сборной. И уже там, в зале, я поняла, почему меня так долго не приглашали на эти сборы. Нагрузки были действительно огромные. Практически каждый спортсмен приезжал с личным тренером, однако рекомендации главного тренера все должны были выполнять беспрекословно. Но мой Борис Васильевич, молодец, всегда стоял за меня горой. Мы внимательно слушали все рекомендации, соглашались, но потом делали то, что мне в этот момент было более важно. Думаю, именно эта тактика, выбранная Пилкиным, помогла мне избежать серьезных травм и других проблем со здоровьем. И, несмотря на достаточно жесткие условия, в которых мы там тренировались, мы могли изучать новые элементы и двигаться вперед. А Борис Васильевич изобретал все новые и новые авторские элементы. И я смело шла на их освоение, меня не пугали никакие предостережения, даже травмы других гимнасток.
Кто-то рассказал мне однажды печальную историю Елены Мухиной, которая настолько серьезно травмировала позвоночник, что оказалась обездвиженной. Но, к счастью, моего внимания на этой истории сильно не заостряли. Ведь Борис Васильевич максимально выверял каждое мое движение, оттачивая его еще «на берегу», задолго до того, как я выходила со своими сложными элементами на снаряд. Пилкин любил повторять: «Я тебе уже развернул конфетку и даже в рот положил. Тебе осталось ее только разжевать и съесть», – настолько подготовленными мы подходили с ним к каждому новому и очень сложному элементу. Поэтому никакого риска для меня в этом не было.
Хотя небольшие травмы все-таки случались. Уже на первых сборах от непривычных и очень высоких нагрузок у меня воспалилось сухожилие на руке.
Мы с Пилкиным, конечно, выполняли немало упражнений для развития силы и выносливости. Но это не шло ни в какое сравнение с нагрузкой в сборной, причем здесь нужно было делать все почти без остановок и передышек. Конечно, они были необходимы для развития дыхательной системы, выносливости и физического развития. Сказать, что это было очень тяжело – значит, ничего не сказать. Но такие тренировки требовались для создания определенного запаса прочности и физических сил, чтобы потом, на соревнованиях, было легче. У нас был шестидневный цикл по три тренировки в день, кроме четверга. Этот день считался менее тяжелым: всего два занятия. Но именно в четверг, а также в субботу у нас были «подкачки». Так что под конец недели я вообще еле ноги волочила. Но думаю, что именно эта база меня серьезно закалила и помогла продержаться на высоком спортивном уровне в ходе всех трех Олимпиад. Потом, в российской сборной команде, таких тяжелых силовых тренировок больше не было. И многие из тех, кто пришли уже в мое время, надолго в команде не задержались, сойдя с дистанции гораздо раньше меня. Все-таки с хорошим опытом не стоило так быстро расставаться.
Но так случилось, что я в самом начале слишком рьяно взялась накачивать свои силы. А накачала проблемы с сухожилием на руке. В области запястья образовался плотный нарост, и рука ныла так, что я не могла даже поворачивать кисть, а не то чтобы опираться на нее или висеть. Боль была дикая. Но самое страшное, что я боялась говорить об этом кому-либо из команды, так как думала: если расскажу – меня выгонят со сборов. Ведь что такое сборная СССР? Это самые лучшие спортсменки, которых тоже выбрали среди лучших. А за дверью сидит еще целая скамейка молодых и перспективных, которые тут же с удовольствием займут твое место, если ты сломаешься и не выдержишь нагрузок. «Скамейка запасных» в сборную СССР была очень длинной, не то что сейчас в России. Поэтому каждая гимнастка, попав в основной состав, держалась за это место не только руками и ногами, но и зубами.
И все терпели, превозмогали боль, работали и молчали, боясь сказать что-то лишнее.
Конечно, я страшно перепугалась, когда у меня воспалилась рука, ведь я только-только встала в строй с основной командой сборной СССР, только-только сбылась моя мечта – и на тебе: травма, которая не дает нормально работать. Уж не знаю, сколько бы мне пришлось терпеть эту страшную боль. Но все разрешилось как бы само собой, когда подошел старший тренер команды во время выполнения очередного упражнения на силу. Он пытается показать мне, как нужно правильно отжиматься, я встаю на эту руку, а у самой – слезы из глаз и невольно вырвавшийся стон. Он удивленно спрашивает: