Кулл беглец из Атлантиды
Шрифт:
И, по правде говоря, Кормак Коннахтский чувствовал себя не в своей тарелке. У друидов его родного острова Эрин были странные темные обряды поклонения, но ничего подобного. Темные деревья окружали эту мрачную сцену, освещенную единственным факелом. В ветвях стонал жуткий ночной ветер. Кормак был один среди людей незнакомой расы, и он только что видел, как сердце человека вырвали из его все еще пульсирующего тела. Теперь древний жрец, который едва ли походил на человека, пристально смотрел на пульсирующую вещь. Кормак вздрогнул, взглянув на того, кто носил камень. Верил ли Бран Мак Морн, король пиктов, что этот седобородый старый мясник мог предсказывать события, сканируя кровоточащее человеческое сердце? Темные глаза короля были непроницаемы. В этом человеке были странные глубины, которые Кормак не мог постичь, как и любой другой человек.
“Знамения хороши!” - дико воскликнул жрец, обращаясь больше к двум вождям, чем к Брану. “Здесь, в бьющемся сердце плененного римлянина, я читаю– "Поражение оружию Рима! Триумф сынов вереска!”
Двое дикарей что-то бормотали себе под нос, их свирепые глаза пылали.
“Идите и готовьте свои кланы к битве”, - сказал король, и они заковыляли прочь обезьяноподобной походкой, свойственной таким низкорослым гигантам. Не обращая больше внимания на священника, который осматривал ужасные руины на алтаре, Бран поманил Кормака. Гаэль с готовностью последовал за ним. Выбравшись из этой мрачной рощи под звездный свет, он вздохнул свободнее. Они стояли на возвышенности, глядя на длинные набухающие волнистости мягко колышущегося вереска. Неподалеку мерцало несколько костров, их немногочисленность слабо свидетельствовала об ордах соплеменников, которые лежали поблизости. За ними были другие костры, а за ними еще больше, которые в последний раз отмечали лагерь собственных людей Кормака, отважных наездников, отчаянно сражающихся гаэлов, которые принадлежали к тому отряду, который только начинал закрепляться на западном побережье Каледонии – ядре того, что позже стало королевством Далриадия. Слева от них мерцали другие огни.
А далеко на юге было еще больше костров – просто точки света. Но даже на таком расстоянии пиктский король и его кельтский союзник могли видеть, что эти костры были разложены в правильном порядке.
“Огни легионов”, - пробормотал Бран. “Огни, которые осветили путь по всему миру. Люди, которые зажигают эти огни, растоптали расы своими железными каблуками. А теперь – мы, жители вереска, прижаты спинами к стене. Что будет завтра?”
“Победа за нами, говорит священник”, - ответил Кормак.
Бран сделал нетерпеливый жест. “Лунный свет в океане. Ветер в верхушках елей. Ты думаешь, я верю в такое разыгрывание?" Или что я наслаждался резней пленного легионера? Я должен ободрить свой народ; именно ради Грона и Бока я позволил старому Гонару прочесть знамения. Воины будут сражаться лучше ”.
“А Гонар?”
Бран рассмеялся. “Гонар слишком стар, чтобы верить во что–либо. Он был верховным жрецом Теней за двадцать лет до моего рождения. Он утверждает, что является прямым потомком того Гонара, который был волшебником во времена Брула, Истребителя копья, который был первым в моем роду. Ни один человек не знает, сколько ему лет – иногда я думаю, что он сам настоящий Гонар!”
“По крайней мере,” - произнес насмешливый голос, и Кормак вздрогнул, когда рядом с ним появилась неясная фигура, “по крайней мере, я узнал, что для того, чтобы сохранить веру людей, мудрый человек должен казаться глупцом. Я знаю секреты, которые взорвали бы даже твой мозг, Бран, если бы я их раскрыл. Но для того, чтобы люди могли поверить в меня, я должен опуститься до таких вещей, которые они считают настоящей магией – и скакать, и вопить, и греметь змеиной кожей, и баловаться человеческой кровью и куриной печенью ”.
Кормак посмотрел на древнего с новым интересом. Полубезумие, присущее его внешности, исчезло. Он больше не был шарлатаном, бормочущим заклинания шаманом. Звездный свет придавал ему достоинство, которое, казалось, увеличивало сам его рост, так что он выглядел как белобородый патриарх.
“Бран, твои сомнения лежат там”. Худая рука указала на четвертое кольцо огней.
“Да”, - мрачно кивнул король. “Кормак– ты знаешь это так же хорошо, как и я. Завтрашняя битва зависит от этого круга костров. С колесницами бриттов и вашими собственными западными всадниками наш успех был бы несомненным, но – несомненно, сам дьявол находится в сердце каждого северянина! Ты знаешь, как я заманил в ловушку эту группу – как они поклялись сражаться за меня против Рима! И теперь, когда их вождь, Рогнар, мертв, они клянутся, что ими будет руководить только король их собственной расы! Иначе они нарушат свою клятву и перейдут на сторону римлян. Без них мы обречены, ибо не можем изменить наш прежний план ”.
“Мужайся, Бран”, - сказал Гонар. “Прикоснись к драгоценному камню в своей железной короне. Может быть, это принесет тебе помощь”.
Бран горько рассмеялся. “Теперь ты говоришь так, как думают люди. Я не дурак, чтобы вертеть пустыми словами. Что с драгоценным камнем? Оно странное, правда, и до сих пор приносило мне удачу. Но сейчас мне нужны не драгоценности, а верность трехсот непостоянных северян, которые являются единственными воинами среди нас, способными выдержать атаку легионов пешими.”
“Но драгоценный камень, Бран, драгоценный камень!” - настаивал Гонар.
“Ну, драгоценный камень!” нетерпеливо воскликнул Бран. “Он старше этого мира. Он был старым, когда Атлантида и Лемурия погрузились в море. Оно было дано Брулу, истребителю Копья, первому в моем роду, атлантийским Куллом, королем Валузии, в те дни, когда мир был молод. Но принесет ли это нам пользу сейчас?”
“Кто знает?” - уклончиво спросил волшебник. “Времени и пространства не существует. Прошлого не было, и будущего не будет. СЕЙЧАС - это все. Все, что когда-либо было, есть или когда-либо будет, происходит сейчас . Человек навсегда находится в центре того, что мы называем временем и пространством. Я побывал во вчерашнем и завтрашнем днях, и оба были такими же реальными, как и сегодняшний день – что похоже на сны призраков! Но дай мне поспать и поговорить с Гонаром. Может быть, он поможет нам ”.
“Что значит ”он"?" спросил Кормак, слегка передернув плечами, когда священник скрылся в тени.
“Он когда-либо говорил, что первый Гонар приходит к нему во снах и разговаривает с ним”, - ответил Бран. “Я видел, как он совершал поступки, которые казались недоступными человеческому пониманию. Я не знаю. Я всего лишь неизвестный король в железной короне, пытающийся поднять расу дикарей из грязи, в которую они погрузились. Давайте посмотрим на лагеря ”.
_____
Пока они шли, Кормак размышлял. По какой странной прихоти судьбы такой человек поднялся среди этой расы дикарей, выживших в более темные, мрачные времена? Несомненно, он был атавизмом, оригинальным типом тех дней, когда пикты правили всей Европой, до того, как их примитивная империя пала от бронзовых мечей галлов. Кормак знал, как Бран, поднявшись собственными усилиями с небрежного положения сына вождя клана Волка, в какой-то степени объединил племена вереска и теперь претендовал на царствование над всем Каледоном. Но его правление было слабым, и многое еще оставалось до того, как пиктские кланы забудут о своей вражде и представят надежный фронт иностранным врагам. В битве завтрашнего дня, первом серьезном сражении между пиктами под предводительством их короля и римлянами, решалось будущее восходящего пиктского королевства.