Культ Порока. Адепт
Шрифт:
— Преломление на двоих. Сможешь?
— Что строим?
— Круг телепортации.
Глаза юноши округлились.
— А ты сможешь? Это же седьмой круг заклинаний…
— Я знаю теорию, но никогда не пробовал. Но другого варианта у нас нет. Рискнешь?
— Конечно.
Вейн помог Анжею подняться на ноги, потом быстро начертил в снегу правильный круг, вписал в него последовательно квадрат, треугольник, и ровно в центре — двенадцатиконечную звезду. Полуэльф тем временем точными, скупыми движениями выписывал вдоль линий руны древнего языка, письменность которого сохранилась в нынешние времена в качестве
— Лэрта, встаньте в круге возле угла квадрата, — скомандовал Вейн, подхватывая сестру на руки и укладывая ее напротив целительницы. — Анжей, готов?
— Готов, — кивнул тот, занимая свое место напротив ла Церрета. Виконт раскинул руки, и полуэльф почувствовал, как в него хлынула энергия. Он закрыл глаза — магическое построение засветилось слабым голубоватым свечением.
Сила бушевала в нем, наполняя юного мага как чашу, до самых краев. Он сосредоточился, поймал ритм биения сердца Вейна, в такт которому молодой человек четко выговаривал слова заклинания, и начал преобразовывать энергию, преломляя потоки в нужных точках, и создавая над начерченной в снегу фигурой ее точную копию, только нематериальную.
Голос ла Церрета сталью чеканил слова. Сила, переполнявшая Анжея, понемногу начала иссякать. Построение почти завершено…
Голубоватая линия круга замкнулась. Всех на мгновение ослепила яркая белая вспышка, а потом добродушный и дружелюбный голос произнес:
— Вот и хорошо, вот и молодцы…
Все четверо повалились на землю.
Точнее, на то, что заменяло здесь землю.
От края до края, сколько хватало взгляда, тянулся плотный молочно-белый туман. Он слегка пружинил под ногами, но достаточно надежно удерживал случайных гостей. Неба не было — только такой же туман, разве что более прозрачный и серебристо белый. Мимо то и дело проносились едва видимые тени всех видов, цветов, и размеров.
— Где мы? — глаза Лэрты изумленно распахнулись.
Вместо ответа Вейн тихо, но очень грязно выругался.
— Если я правильно понял, мы на эфирном плане, — тихо проговорил Анжей. — При телепортации мы проходим через этот план. Только я не понимаю, почему мы не вернулись с него на наш план, физический.
— Потому что какая-то скотина в момент перехода активировала заклятие Планарного блока, — зло бросил Вейн. — Секундой раньше — мы бы не смогли переместиться на эфирный план. Секундой позже — мы бы просто ничего не заметили, потому что уже вернулись бы на физический. Но он успел как раз в тот момент, когда мы уже перешли сюда, но еще не вышли обратно…
— Что-то не верится мне в такие случайности, — пробормотала Лэрта.
— А это не случайность, — раздался с земли, то есть, с тумана, слабый голос. — Вы разве не слышали?
— Илона! — Вейн тут же опустился рядом с сестрой. — Ты… как ты?
— Не знаю, — девушка слабо улыбнулась. — Жива, кажется, хотя по идее — не должна была бы.
— Ну-ка, отойдите все! — рявкнула Лэрта, тоже опускаясь рядом с раненой. Простерла ладонь, прошептала диагностирующее заклинание. — Сейчас может быть больно, — предупредила она, опуская руку на до сих пор торчавший в ране топорик.
Илона с интересом и толикой страха в глазах следила за движениями
— Мне не больно, — изумленно произнесла она. — Я вообще ничего не почувствовала.
— Все правильно, — довольно кивнула Лэрта. — Мы на другом плане, здесь другие законы. Я помню, моя наставница как-то раз говорила, что если бы можно было проводить операции на другом плане, то отрицательных результатов стало бы в разы меньше, потому что там пациентов можно даже не усыплять. Я не запомнила, о каком плане она это говорила, но решила проверить. Хуже уже не стало бы, а так — мало ли, могло и получиться.
— Так вы сможете ей помочь? — вмешался Вейн.
— Да. Мне нужна моя сумка, которая была у меня с собой, и острый нож. И ассистент, то есть вы.
— А почему не я? — попробовал обидеться Анжей.
— Потому что у тебя рука сломана, — отрезала целительница, раскладывая рядом с собой флакончики. — Сейчас закончу с Илоной, и сделаю что-нибудь. Потерпи немного.
— А чего терпеть, если мне не больно? — философски пожал плечами полуэльф, и сел рядом. — Тогда я буду флаконы открывать и подавать.
— Анжей, прошу тебя — отойди! — взмолилась Лэрта. — Тебе незачем это видеть!
— Что я, крови, мяса, и костей не видел? Видел, причем даже свои! — возмутился юноша.
Вместо ответа Лэрта перехватила острый кинжал горизонтально, и срезала с Илоны одежду — от пояса и до горла, обнажая грудь. Анжей тут же отвернулся.
— Вот так и сиди, — проворчала девушка, приступая к операции.
— Поразительное ощущение — смотреть, как тебя собирают по кусочкам, — задумчиво проговорила раненая минут через десять.
— Вот и смотри, пока возможность есть.
Пользуясь абсолютным обезболиванием, Лэрта поступила так, как никогда не стала бы делать в обычных условиях, где она надеялась бы на эликсиры и зелья. Целительница распластала ткани до самых костей, разложив их «лепестками», извлекла все осколки — и мелкие, и крупные, промыла от совсем мелкого крошева слегка пострадавшие легкие, и сшила бронхи, все время капая самый сильный из своих заживляющих эликсиров на каждый стежок. Потом сложила «мозаику» из костей, опять же, обильно поливая эликсиром, теперь уже другим, вернула на место плоть, вылив на нее почти все, что осталось от первого зелья, и зашила кожу, оставив крестообразный шрам. Все эти действия Лэрта сопровождала разнообразными целительскими заклинаниями.
— Рубец потом придется сводить, — предупредила девушка, закончив последний стежок. — Внутренние швы рассосутся сами, как только в них отпадет необходимость. Сейчас лежи спокойно, не шевелись, и дыши как можно медленнее.
Илона, которую операция вымотала, несмотря на абсолютное обезболивание, согласно опустила ресницы и затихла. Вэйн слегка «закопался» в туман, положил голову сестры себе на колени. Лэрта повернулась к Анжею.
— Давай сюда свою руку.
Здесь девушка поступила еще проще — она сделала узкий, но глубокий надрез до самого перелома, благо, он был закрытый и без смещения, нанесла прямо на кость состав, способствующий скорейшему восстановлению костной ткани, а в саму ранку вылила последние капли заживляющего зелья, после чего перевязала разрез, и наложила шину из расщепленной на три части рукояти топорика.