Культ Порока. Адепт
Шрифт:
— А ну, чего встали! — рявкнул пробившийся, наконец, к лестнице Бекен. — Взять их, я сказал!
— Погоди, батька Бекен, — опустил на плечо старому вояке лопатоподобную лапищу Ворханк. — Поясни-ка мне и прочим добрым людям, чего здесь происходит, и почто вы на генну Лэрту так все накинулись.
Керзитовец на несколько мгновений замер, подбирая слова. И его успели опередить.
— Я тоже хотела бы узнать, почему среди белого дня на меня и моих друзей нападают, словно на диких псов, оскорбляют, угрожают, а потом и вовсе пытаются убить! — прозвенел голос Лэрты. Вейн на мгновение напрягся, но тут же едва заметно кивнул — экспромт девушки вполне вписывался в его план.
— Э, ну сейчас не совсем уже и день, — пробормотал Ворханк. — Но все равно, вопрос весьма справедливый…
— Я не имею в виду сейчас, генн Ворханк, — гордо вскинула голову целительница. — На нас напали еще днем, возле Наконечника, когда мы отказались проследовать с людьми, которые хоть и представились как городские стражи, но вели себя хуже разбойников на дороге! Они пытались силой задержать нас и препроводить в околоток, не объясняя даже, что за закон мы нарушили! А когда мы начал защищаться, они напали толпой в двенадцать человек на нас четверых, невзирая на то, что мужчин среди нас было только двое!
«Альвариэ сказала бы, что мужчина был один» — с благодарностью подумал Анжей.
Толпа вновь загудела, на сей раз — угрожающе: люди начали вспоминать все бесчинства и злоупотребления керзитовцев. И мало в корчме нашлось посетителей, кого ни разу не обидели распоясавшиеся цепные щенки старосты.
— Ну, это совсем не дело, — огорченно пробасил Ворханк, с укоризной глядя на звереющего Бекена. — Батька, поясни-ка мне, по какой причине твои робяты напали на госпожу Лэрту?
— Не на нее, а на ее спутника, и не напали, а проводили задержание, — холодно прозвучал новый голос. В корчму вошел высокий, сухощавый человек со шрамом на лице. Дрант, правая рука Керзита и официальный главарь бригад. — Согласно закону, в стенах Ан'гидеаля запрещено появляться нелюдским отродьям и их мерзким потомкам-полукровкам, а также запрещено как-либо содействовать им, давать укрытие, защищать, и препятствовать властям города в задержании этих тварей. В данный момент под нарушение первой части сего закона попадает этот полукровка, а под действие второй части — все те, кто его защищает, включая корчмаря, дававшего такой мерзости кров. Генн Ворханк, я бы посоветовал вам и всем прочим присутствующим отойти в сторону, дабы вам тоже случайно не попасть под это нарушение.
— И стоило ли им помогать, Лэрта? — все так же негромко спросила Илона. Как и в прошлый раз, ее услышали.
Целительница закусила губу.
— А кем бы я была, если бы не помогала? Такой же? Я не хочу.
Вейн незаметно улыбнулся. Простенькое заклинание, доносившее каждое произнесенное слово до ушей собравшихся, делало свое дело. На Лэрту и ее спутников смотрели все больше с уважением, а вот на керзитовцев — с ненавистью и презрением.
— Есть законы человечьи, — тяжело произнес Ворханк, выпрямляясь во весь рост. — Но есть и иные законы, что стоят выше…
— Нет законов, что стоят выше законов генна Керзита, верховного правителя сего города и окрестных земель, — коротко оборвал его Дрант. И открыл было рот, чтобы отдать приказ, но тут сын старейшины принял решение.
Ворханк не любил политику и все, что с ней было связано, он никогда не хотел власти, а больше всего на свете мечтал прожить тихую и спокойную жизнь с любимой супругой, чудом выздоровевшей после тяжелой болезни. Хотя нет, не чудом — лишь стараниями Лэрты. Но в то же время, мужчина осознавал, что раз он родился сыном старейшины, да еще и такого, как Керзит, то некоторое бремя ответственности в любом случае ложится на его плечи.
А сейчас отец перешел все грани. Ворханка не было в городе в кровавую седмицу, он не застал этого кошмара, но если бы застал, то не остался бы в стороне. Вот только выступил бы он не за отца. Именно после тех событий тогда еще совсем молодой юноша по возможности оборвал все связи со старейшиной, не желая даже видеть человека, залившего город кровью не-людей: взрослых, стариков, женщин, подростков, детей, и даже совсем младенцев. После тех жутких событий ничего подобного в Ан'гидеале не происходило — представители нелюдских рас обходили проклятый город по широкой дуге. Бригады, конечно, то и дело заходили за черту дозволенного, но — по мелочи. Теперь же… Теперь Ворханк обязан был вмешаться. Просто потому, что не вмешаться ему не позволила бы совесть.
— Есть законы человечьи, но есть и иные, что стоят выше, — повторил сын старейшины, сжимая ладонь в кулак. — Законы чести, совести, и долга. Ты знаешь эти слова, генн Дрант?
— Я знаю приказ, который я должен выполнить, — коротко ответил заместитель Керзита. — И я его выполню независимо от того, будет на то воля твоя или бога. А красивые слова оставь для дураков.
Вот это он зря сказал. Большинство северян можно назвать недалекими, грубыми, невоздержанными, порой жестокими, неряшливыми… какими угодно. Но мало кто мог бы назвать северян в их присутствии бесчестными трусами, и остаться при том в живых.
— Ты не тронешь этих геннов, пока я жив, — веско обронил Ворханк, делая шаг вперед и вставая спиной к лестнице. Он не обратил внимания на оставшихся между ним и Альвариэ двоих воинов из бригады… а зря.
— Взять предателя, — коротко скомандовал Дрант.
Сразу два меча устремились в спину сына старейшины, взбунтовавшегося против отца. Северянка, неусыпно следившая за обоими противниками, тут же нанесла молниеносный удар, лишая жизни одного из нападавших, но клинок второго глубоко вонзился в плечо Ворханка.
Анжей обеими руками вцепился в перила лестницы, сосредоточенный только на одном — удержаться на ногах, не потерять сознание. С того момента, как они все оказались перед собравшейся в зале корчмы толпой, его голова раскалывалась на части, в виски словно ритмично бил тяжелый молот, острая боль пронзала затылок и лоб, перед глазами все плыло и качалось. Он чувствовал толпу и ее настроение как свое, он ощущал перекатывающиеся волны ненависти и презрения, ярости и страха, возмущения и ободрения… И одновременно с тем он совершенно отдельно ощущал себя. Полыхающее в душе пламя, одновременно чуждое и родное. Яркое, безжалостное пламя Грани. Гнев переполнял его сознание и его дух, ему хотелось броситься на всех этих людей, голыми руками разорвать их в клочья, перегрызать глотки и ломать шеи, кромсать и рубить, убивать, убивать, убивать! Пока что полуэльф сдерживал очередной проснувшийся порок, но он не знал, насколько его хватит.
Острое лезвие пропороло кожаную куртку, шерстяную рубаху, тонкую нательную сорочку, и легко пронзило податливую человеческую плоть. Ворханк вскрикнул от боли и неожиданности, но в следующее мгновение развернулся, хватая напавшего за горло — ручищам сына старейшины мог бы позавидовать и орк. Тихо хрустнуло, и труп керзитовца упал на ступени, рядом с телом товарища, на пару мгновений раньше зарубленного Альвариэ.
Зал корчмы был сравнительно небольшим, с комфортом в нем могло разместиться не более сорока человек. Для сравнения, зал той же «Пушистой наковальни» вмещал до ста посетителей разом, правда, в некоторой тесноте. Но сегодня здесь собралось не меньше шестидесяти жителей Ан'гидеаля. Керзитовцев же, считая тех, что замаскированными сидели за столом у стойки, набралось едва ли пятнадцать.