Культура древнего Рима. Том 1
Шрифт:
Время последних Антонинов
Поздний период расцвета римского искусства, начавшийся в последние годы правления Адриана и при Антонине Пие и продолжавшийся до конца II в., характеризовался угасанием патетики и помпезности в художественных формах. События тогда складывались не в пользу Римской империи: бурлила непокорная Британия, парфяне взяли под контроль Армению, вели ожесточенную войну с римлянами германцы и маркоманны. В среде правящей верхушки зрели заговоры, в результате одного из которых был убит Авидий Кассий (175 г.), незадолго до того успешно подавлявший восстания восточных провинций. В 166–167 гг. разразилась чума, унесшая много жизней. Антонин Пий и Марк Аврелий стремились вывести государство из тяжелого положения. Коммод же, нередко на официальных приемах появлявшийся как возродившийся Геркулес со львиной шкурой и большую часть времени проводивший в пирах и любимых им гладиаторских битвах, мало внимания обращал на государственные дела.
Этот период отмечен усилением в сфере культуры индивидуалистических тенденций. Произведений, подобных Форуму Траяна или Пантеону не появлялось, зато исключительного расцвета достигло строительство жилых домов и вилл. Из монументальных сооружений того времени частично сохранились храм божественного Адриана, поставленный в его честь Антонином Пием на Марсовом поле, и храм Антонина и Фаустины на Римском Форуме.
Храм Адриана — периптер (8X15 колонн), дошедший своей боковой беломраморной колоннадой из 11 коринфских стволов, покоился на четырехметровом подиуме из пеперина. Стена его целлы снаружи
285
Архитектура античного мира. М., 1973, с. 621.
286
О римских провинциальных виллах см.: Thomas Е. R"omische Villen in Pannonien. Budapest, 1964.
Монументально-декоративный рельеф и портреты поздних Антонинов свидетельствуют об изменениях художественных принципов. Первое время в рельефах еще продолжали сохраняться свободные плоскости фона, классицистическая уравновешенность композиций, засушенностъ форм, свойственные пластике Адриана. Эти черты заметны в горельефных изваяниях, украшающих пилястры в целле храма божественного Адриана. Спокойная постановка фигур анфас, легкие повороты голов и несколько скованные движения рук символизируют глубокую покорность персонажей, изображенных благородными и гармоничными. В украшении именно нижних частей пилястр мастера следовали малоазийским художественным принципам, которые начинали тогда проникать в римское искусство.
В декоративных рельефах времени Марка Аврелия композиции усложнялись, тяготели к многофигурности и светотеневому обогащению поверхности. На лицевой стороне цоколя колонны Антонина Пия, где изображен апофеоз Антонина и Фаустины, возносящихся на крыльях Гения в сопровождении орлов, в присутствии восторженных Ромы и Юноны, а также юноши, олицетворяющего Марсово поле, динамичность композиции усиливается диагональным расположением огромной обнаженной фигуры крылатого гения. Правда, в застылости его туловища, статичности изваяний Антонина и Фаустины, нарочитости жестикуляции Ромы и Гения Марсова поля еще сохраняются черты адриановского классицизма. Рельефы боковых сторон постамента с церемониальной кавалькадой всадников и пеших воинов решены в ином плане. Скульпторы с трудом осваивали забытые со времен Траяна динамические композиции: движения фигурок кажутся нереальными, в изображении галопирующих лошадок и шагающих солдат проступает скованность механических игрушек. Обращает внимание также в этих рельефах своеобразное решение перспективы: задние всадники расположены над передними: круговое движение как бы распластано на поверхности стены, вызывая в памяти древнеегипетские принципы. Большое количество мелких фигурок в очень высоком рельефе усиливало светотеневые контрасты, повышало пластическую динамичность. Эти новые, выступавшие робко в рельефе лицевой стороны постамента тенденции сильнее звучали на менее ответственных боковых сторонах.
Динамические многофигурные композиции получили дальнейшее развитие в огромных, высотой более 3 м, рельефных плитах, украшавших, очевидно, арку Марка Аврелия, стоявшую около воздвигнутой ему колонны. Часть этих посвященных военным действиям Марка Аврелия рельефов находится сейчас в Палаццо Консерваторов, а другие укреплены на аттике арки Константина. Рельефы музея Палаццо Консерваторов, изображающие императора в момент жертвоприношения перед Капитолийским храмом и на лошади среди военачальников и побежденных варваров, несколько отличаются стилистически от перенесенных на арку Константина. В рельефах арки преодолевается классицистическая адриановская основа, сильнее выступают новые «живописные» с эффектом светотени принципы композиций: фигуры теснят друг друга, движения и жесты людей становятся эмоциональнее. Экспрессивное решение пластических форм соответствует характеру действий: скульпторы при изображении складок одежд, прядей волос, завитков бороды глубоко врезаются буравом в толщу мрамора. Это усиливает светотеневую игру на поверхности, лишает действие покоя, всегда царившего в рельефах адриановских скульпторов, с их ровными крупными плоскостями. Развитие пластических форм, обусловленное усилением эмоциональности искусства второй половины II в., нашло проявление также в рельефах колонны Марка Аврелия, отличающихся взволнованностью образов, общей драматичностью действия от рельефов колонны Траяна. Мелкие фигурки людей на колонне Марка Аврелия кажутся жалкими, подчиненными уже не собственному рассудку и волевому устремлению к победе, но непонятной для них силе, влекущей вперед их массы, подобно ветру, метущему осенние листья.
Большие изменения претерпевал в то время скульптурный портрет. Монументальная круглая пластика поздних Антонинов, сохраняя адриановские традиции, еще свидетельствовала о слиянии идеальных героических образов с конкретными персонажами, чаще всего императором или его приближенными, о прославлении или обожествлении отдельной личности. Ярче всего это нашло свое отражение в решении Коммода приставить к нероновскому колоссу Солнца свою портретную голову. Ликам божеств в огромных статуях придавались черты императоров, отливались монументальные конные изваяния, образцом которых является статуя Марка Аврелия, сохранившаяся после победы христианства только потому, что всадника приняли за узаконившего новую религию Константина; великолепие конного памятника усиливалось позолотой. Однако и в монументальных портретных образах даже самого императора начинали чувствоваться усталость, философское раздумье, порой скепсис [287] .
287
Власов В. Портрет Антонина Пия. — Искусство, 1968, № 6, с. 64–66.
Искусство портрета, испытавшее в годы раннего Адриана своего рода
288
Соколов Г. И. О технике исполнения римских мраморных портретов. — В кн.: Искусство Востока и античности. М., 1977, с. 72.
289
Вальдгауер О. Ф. Римская портретная скульптура в Эрмитаже. Пг., 1923, рис. 25.
Мастера той эпохи использовали для портретов различные, нередко дорогостоящие материалы: известны золотые и серебряные бюсты Марка Аврелия и Луция Вера (Турин), изображения в горном хрустале (портрет Луция Вера в Эрмитаже) [290] , а также в получившем распространение стекле. Скульпторы оценили этот материал — нежный, прозрачный, создающий красивые блики. Даже мрамор под руками мастеров терял порой прочность камня, и поверхность его казалась подобной человеческой коже. Нюансированное ощущение реальности делало в таких портретах волосы пышными и подвижными, кожу шелковистой, ткани одежд мягкими. Пушистой шапкой волос скульпторы могли оттенить нежную гладкость щек. Мрамор женского лица они полировали тщательнее, чем мужского; юношеское отличали фактурой от старческого; давали порой почувствовать характером поверхности даже цвет кожи, как в портрете негра Мемнона [291] . В бюсте Коммода из Музея Консерваторов сложностью постамента, виртуозностью обработки различных поверхностей скульптор предвосхитил поиски портретистов барокко XVII в. [292] Тщательно отполированный мрамор в портрете сириянки из Эрмитажа кажется драгоценным камнем. В образе сириянки ваятели обратились к новой проблеме, выявляя красоту лица, пропорции и формы которого были далеки от классических. И в этом они переносили внимание с внешнего облика персонажа на его внутренние черты, на глубину и содержательность духовного мира; за печалью здесь скрывалась решительность, а за внешней непривлекательностью богатство психологической выразительности, мастер сириянки предугадал многие качества людей последующего столетия.
290
Неверов О. Я. Античные инталии в собрании Эрмитажа, рис. 137.
291
Колпинский Ю. Д., Бритова Н. Н. Указ. соч., рис. 252а.
292
Там же, рис. 2596.
Живопись в годы поздних Антонинов, как и в первой половине II в., очевидно, не была очень распространена и уступала мозаикам и стуковым рельефам. Полуциркульный свод потолка гробницы Валериев на Латинской улице в Риме покрыт стуковыми рельефами; расположенные в шахматном порядке тондо заполнены изображениями морских фантастических существ — нереид, гиппокампов, тритонов, а более мелкие квадраты — амурами и розеттами. Нежная лепка фигурок, исполненных с большим мастерством и изяществом, не уступает стуковым рельефам августовского времени. Пространство между тондо и квадратами заполнено гибкими, составляющими фон узорами [293] .
293
Колпинский Ю. Д., Бритова H. И. Искусство этрусков и древнего Рима, рис. 240в.
Второй век — время исключительного по сравнению с прошлым развития культуры римских провинций: западноевропейских, африканских, и в особенности восточных, располагавшихся на Балканском полуострове, в Малой Азии и Сирии. В Афинах, Олимпии, Эфесе, Пальмире, Баальбеке, Дура-Европос и других городах создавалось много значительных архитектурных, скульптурных, живописных памятников. Расцветшее в Афинах по примеру Рима меценатство определило появление там многих выдающихся произведений: громадного Одеона для музыкальных и театральных представлений, соединившего в своей конструкции широту греческого театрона с высокой римского типа, замыкавшей сцену стеной. Деятельность построившего Одеон Герода Аттика распространялась и на Олимпию, где он соорудил монументальный Нимфей [294] . Во II в. на афинской агоре появился портик с гигантами, поддерживавшими крышу. Желанием римских цезарей выступать в роли покровителей наук даже на территории завоеванной Греции можно объяснить создание во II в. библиотек в Афинах и Эфесе [295] . Библиотека Адриана в Афинах, сохранившаяся своими четырнадцатью монолитными неканнелированными колоннами коринфского ордера, имела в своем помещении с тремя абсидами с севера, ниши для сохранения книг, статуи, символизировавшие «Илиаду» и «Одиссею», мозаичные полы и перистиль со ста колоннами (81,71 м Х 59,88 м) и бассейном.
294
Соколов Г. И. Олимпия. М., 1980. с. 193.
295
Бруно в Н. И. Очерки по истории архитектуры. М., 1935, с. 320.